ДЫШАТЬ ВОЗДУХОМ ТЕАТРА
Каким должен быть современный театр
для детей и подростков? В чем его специфика? Как
готовить детей к походу в театр? — об этом наш
специальный корреспондент беседует с главным
режиссером московского Российского
академического молодежного театра Алексеем
БОРОДИНЫМ.
Кор.: Алексей Владимирович! В 1992
году руководимый вами Центральный детский театр
был переименован в Российский академический
молодежный театр. Чем это было продиктовано? Ведь
знаменитая аббревиатура «ЦДТ» была известна не
только детям и взрослым, проживающим в столице,
но и иногородним гостям Москвы.
— Вы знаете, я сам очень любил это
название. Но ведь название — это не просто слова.
Это сжатое выражение эстетической концепции. А
по отношению к детскому театру было бы правильно
говорить об эстетико-педагогической концепции.
Александр Александрович Брянцев, основатель
ленинградского ТЮЗа, так и называл детские
театры — «эстетическая десятилетка». И все мы,
сегодняшние режиссеры и актеры театров для
молодого поколения, являемся продолжателями
этой концепции. Мы на ней выросли — и в
буквальном, и в профессиональном смысле.
Но сегодня речь идет об изменении нашего
отношения к ребенку. Может, даже к детству как
таковому. Мы учимся не просто заботиться о детях,
но и уважать их, прислушиваться к их мнению. Это
новое веяние, обусловленное событиями
последнего десятилетия века. А спросите-ка у
двенадцатилетнего мальчишки, считает ли он себя
«детем»?
Кор.: Думаю, нет. Собственно, и в
психологии, и в педагогике ребенка этого
возраста называют подростком. А сам он скорее
всего назовется «пацаном». Или «тинэйджером».
— Вот именно. Тинэйджером. Зачем же нам
зазывать этих пацанов и тинэйджеров в «детский
театр»? Ведь название говорит, что все там
происходящее — «для малышни». То есть оно
неправильно ориентирует нашего потенциального
зрителя. Наш театр — театр «детства, отрочества и
юности». Но для названия это длинновато. Вот мы и
нашли слово, объединяющее все три возраста «в
один флакон»: молодежь. Так и называемся теперь —
Российский академический молодежный театр.
Кор.: Но слово «молодежный»
скорее ассоциируется с людьми самостоятельными,
уже закончившими школу.
— А вы посмотрите словарь Даля.
Замечательная вещь! Так вот в нем, например,
отсутствует слово «детство». Зато есть слово
«младость». И это слово расшифровывается как
«возраст от младенчества до срединных лет». Мне
это очень понравилось.
И ведь такой подход подразумевает, что тематика
театра должна быть гораздо шире, чем та, что
определяется словом «детство».
Мы так и относимся к нашим зрителям. Посудите
сами, разве семилетнему человеку нечего нам
сказать, научить нас нечему? Да в некоторых
вопросах он судит острее и вернее нас!
Кор.: То есть вы считаете, что с
ребенком — простите, с вашим зрителем — можно
обсуждать любые, самые сложные проблемы?
— Да. Но при этом нужно щадить их опыт.
Ведь изначально человеку не присущ циничный
взгляд на жизнь, не присуща жестокость. Хотя тут
нужно внести ясность: о проблеме жестокости в
мире говорить нужно. Культивировать жестокость
нельзя.
Кор.: В чем же, по-вашему,
специфика молодежного театра? Он требует от
актеров особого поведения на сцене,
специфических режиссерских решений?
— Не думаю, что специфика в этом.
Картины Репина или Сурикова не перестают быть
шедеврами живописи от того, что сегодня на них
смотрит взрослый, а завтра ребенок. И сказки
Пушкина не перестали быть замечательными
образцами русской поэзии только на том
основании, что они вошли в круг детского чтения.
Актеры на сцене молодежного театра работают так
же серьезно, как они работали бы в любом другом
театре. Режиссер решает свои задачи исходя из
своего режиссерского видения художественного
произведения.
Скорее специфика молодежного театра в нашей
зрительской аудитории. Это смешанная публика —
взрослые вместе с детьми. Вот такое
действительно редко увидишь в другом зрительном
зале. И знаете, одно из моих любимых занятий —
наблюдать за взрослыми, которые пришли в театр
вместе с сыном, дочкой или внучонком: как
меняются их лица по ходу разворачивания событий
на сцене, как они оттаивают, открываются эмоциям,
чувствам! Они включены в спектакль не меньше
детей или подростков! И это — их общее
переживание с детьми. Добились мы такого
совместного переживания — значит, спектакль
удачный.
Кор.: А как же посещения
спектаклей классами, под руководством классного
руководителя?
— Я категорически против. Нельзя
предоставлять молодым людям возможность
превращаться в толпу. Особенно в театре. А это
сплошь и рядом происходит при таких вот
«массовых кампаниях». У ребят из одного класса,
да еще и в присутствии учителя, срабатывают
только два стереотипа поведения: «я на уроке» и
«я на перемене». Театр — это вроде бы не урок.
Значит, перемена? А на перемене «я что хочу, то и
делаю». Подростки в толпе сориентированы друг на
друга, в этот момент их больше никто и ничто не
интересует. Вряд ли они смогут полноценно
включиться в переживание действия на сцене.
Еще я противник такой политики «просвещения»,
когда классный руководитель ведет своих
учеников «отсматривать» программные
произведения. Мол, не читают, так пусть хоть
посмотрят. Это неправильный подход. Книгу
спектаклем не заменишь. Спектакль «Капитанская
дочка» — это же режиссерская интерпретация
пьесы, совершенно другое художественное
произведение, чем включенный в школьную
программу роман А.С. Пушкина.
Кор.: Но есть же классные
руководители, которые способны подготовить
ребят, настроить их на правильное восприятие
спектакля?
— Встречаются, но довольно редко.
Однако должен вам сказать, что такие учителя, как
правило, соглашаются: атмосфера в театре должна
сильно отличаться от атмосферы школы. Я начинал
свою режиссерскую карьеру в Кирове. Там мы
впервые начали эксперимент по формированию
зрительской аудитории молодежного театра. Киров,
правда, в отличие от Москвы город небольшой, и
многих директоров школ я знал в лицо. Поэтому там
наша работа опиралась на личные контакты.
Но и в Москве у нас был очень интересный опыт.
Например, долгое время мы поддерживали
творческие связи со школой, при которой был
организован клуб отцов. Триста отцов состояло в
этом клубе! Можете себе представить? И они ходили
к нам в театр вместе со своими детьми.
А недавно я познакомился с Ефимом Лазаревичем
Рачевским, директором московского Центра
образования № 548. Так он рассказал, что у него в
школе сразу несколько театров разной
направленности — балетный, драматический,
изобразительного искусства. И он утверждает, что
он не одинок. В Москве еще есть подобные школы,
которые заботятся о воспитании в своих учениках
любви к театру.
Кор.: Вы хотите сказать, что
участие в школьных спектаклях способствует
развитию зрительской культуры?
— А как же! Именно там они получают
такой необходимый опыт сопереживания персонажам
и актерам, опыт поведения на сцене и в зале. Им
открывается театральная «кухня». Значит, они,
столкнувшись с профессиональным театром, будут
владеть основами языка этого искусства.
Кор.: Я обратила внимание, что,
хотя все спектакли вашего театра адресованы
детям и подросткам определенного возраста,
никаких жестких ограничений для посещения
спектаклей нет. Если в театр приходит ребенок
более младшего возраста, чем указано на билете,
его пускают на спектакль.
— Возрастной адрес спектакля, на мой
взгляд, вещь довольно условная. Все зависит от
подготовленности ребенка, от его желания, от
индивидуального уровня культуры и уровня
культуры семьи. Ведь до революции как было?
Специальные «детские спектакли» можно было по
пальцам пересчитать. Зато были спектакли,
которые смотрели всей семьей. Вот, например, в
Малом театре дают «Марию Стюарт» Шиллера.
Утренний спектакль. Родители отправляются в
театр и берут с собой детей — дочку пятнадцати
лет и восьмилетнего сына. Можем ли мы сегодня
сказать, что Шиллер адресован ребенку этого
возраста? Конечно, он не сможет понять всей
сложности проблематики пьесы, но главное здесь —
учиться «дышать воздухом театра». Почитайте
воспоминания людей того времени: их поражали
театр как таковой, сцена, актеры, интонации —
эмоциональная заряженность действия. Для
ребенка это становилось настоящим событием.
Кор.: В каком возрасте вы бы
посоветовали первый раз повести ребенка в театр?
— Это тоже решается индивидуально.
Сейчас дети с малолетства ходят на елки. Но это не
то же самое, что смотреть спектакль в театре.
Можно начинать «театральную жизнь» с 3,5 — 4 лет.
Но тогда лучше для первого посещения выбрать
какой-нибудь камерный театр, где в зрительном
зале мало народу, всем все видно и слышно. И
спектакль должен быть недлинным — минут 35—40. В
больших городах сейчас такие возможности
существуют: есть много небольших и интересных
театральных коллективов, которые ищут,
экспериментируют, пекутся о зрителях. В том числе
и о зрителях невысокого росточка. Так ведь, как
говорила Людмила Гурченко, «надо встать на
цыпочки, чтобы дотянуться до детства»…
Беседу вела Марина
АЛЕКСАНДРОВСКАЯ
|