КНИЖНЫЙ ШКАФ

СКАЗКА О ТОМ, КАК ПРИДУМАЛИ БУКВЫ Марина АРОМШТАМ Жил-был… — Принц? — Нет, не принц. Жил-был… — Король? — Нет, никакой не король. Жил-был Поэт. Жил он тогда, когда никаких королей и тем более принцев еще и в помине не было. А поэты уже были. Поэт сочинял стихи и пел их людям. (В древние времена все важные слова обязательно пели!) Когда над вершинами зеленых холмов, красное, ленивое и заспанное, поднималось Солнце, Поэт пел песню Солнцу. И все понимали: только так можно приветствовать восходящее светило, заставить его засветить теплым, радостным светом, обогреть людей и животных. Когда спускалась Ночь, Поэт пел нежную песню затихающей Земле, чтобы она отдохнула от трудов своих, от толкотни и возни, которые устраивали на ней днем живые существа. Когда на свет рождался ребенок, Поэт пел песню, в которой малышу дарилось Имя, ведущее его по жизни. А когда нападали враги, Поэт пел песню отваги и мужества, вселяя надежду в сердца женщин и ярость в сердца мужчин. Поэт пел, и Мир прислушивался к словам его песен. Но как-то раз пришел Насмешник. — Все поешь? — спросил Насмешник Поэта. — Пою, — ответил Поэт. — Ты уже не молод, — сказал Насмешник. — Да, — согласился Поэт. — Ты скоро состаришься еще больше, — сказал Насмешник. — Состарюсь, — опять согласился Поэт. — И петь тебе будет все труднее. — Да, — вздохнул Поэт. — А потом ты умрешь, — сказал Насмешник. — Умру. — И тогда люди забудут слова песен, и песни исчезнут. Тут Насмешник сказал свое привычное «Ха-ха!» и быстро-быстро ушел. Это очень неприятно — когда тебе ни с того ни с сего говорят «Ха-ха!». Поэту стало так обидно! Он пошел на берег реки, сел на заросший мхом большой камень и обратился к Той, к кому всегда обращал свои просьбы: Повелительница весенней капели, Песни зяблика и соловьиной трели, Всех полночных и полдневных голосов, Всех коротких и длинных человеческих слов! Ты всех мудрее, ты всех чудесней! Как сохранить для людей мои песни? И услышал Поэт, как вздохнула Повелительница звуков. Увидеть ее он не мог, потому что она, как и все ее подданные — жители звучащего мира, была невидима. — Ты хочешь увидеть то, что увидеть невозможно? — Да. — Но потом тебе никто не поверит! — Может быть… — Над тобой будут смеяться! — Наверное. — То, что ты увидишь, родит в тебе страстное желание, и ты потеряешь покой и сон, пока оно не исполнится. — Пусть будет так. — Тогда закрой глаза, пой песню и смотри внимательно. Поэт закрыл глаза, и привиделась ему странная поляна. По поляне, взмахивая причудливыми крылышками, порхали бабочки необыкновенной красоты. Бабочки рождались в груди Поэта с каждым новым звуком его песни. Они радостно вылетали наружу, кружились и таяли в воздухе. Каждая бабочка жила ровно столько времени, сколько длился родивший ее звук. Одни, с большими крыльями, вылетали легко и свободно и успевали сделать большой широкий круг, прежде чем растаять. У других крылья были поменьше. На пути к свободе им приходилось преодолевать разные препятствия, и порхали они совсем недолго — мгновение, не больше. Когда песня затихла, бабочки исчезли, и Поэт открыл глаза. — Как красиво! — воскликнул он. — Эти бабочки — звуки, — сказала Повелительница звучащего мира. — Жизнь их очень коротка. Они живут до тех пор, пока их слышат. А потом умирают — тают в воздухе. Не бойся, им совсем не больно. Так должно быть. Чтобы люди могли говорить, все время должны рождаться новые звуки. Но их можно заколдовать и уложить спать — как спящих красавиц. Для похожих звуков, крылышки которых почти не отличаются друг от друга, нужно создать такие сонные домики — знаки, глядя на которые ты всегда будешь вспоминать бабочек именно с такими крыльями. Внутри знака звук будет спать до тех пор, пока ты не захочешь вызвать его к жизни. Но создать такие домики, такие знаки очень непросто. Этому могут научить тебя деревья и камни, птицы и насекомые. Иди и ищи! — Я попробую, попробую! — вскричал Поэт и побежал к людям. — Я видел звуки, — сказал он им. Но люди пожали плечами: — Звуки нельзя увидеть. У них нет тела. — Они порхают, как бабочки, — сказал Поэт. — С чего ты это взял? Или ты сам — цветочек? Это сказал Насмешник, и все стали смеяться. — Я сделаю для них домики — знаки. Для каждой бабочки — свой знак. Я сложу из них слова моих песен, и тогда их можно будет не только услышать, но и увидеть — увидеть и заставить звучать в нужный момент. Это сможет сделать любой ребенок. Даже когда я умру! — Ха-ха! — сказал Насмешник. И все стали повторять: «Ха-ха! Ха-ха-ха!» — Разум в тебе уже умер, — сказали люди и отвернулись от Поэта. Поэт остался совсем один. Никто с ним не разговаривал, никто не хотел с ним дружить — таким странным он казался. Но хуже всего было то, что Поэт потерял покой. Всюду мерещились ему звуки-бабочки. Они шелестели крылышками и просили: «Мы не хотим умирать! Найди для нас домик! Уложи нас спать!» Поэт очень хотел им помочь, но как это сделать — не знал. От этого у него ужасно разболелась голова. Он прилег на травку, чтобы немного поспать. Да не тут-то было. «Ж-ж-ж!» — раздалось у него над головой. Прилетел толстый черный жук и уселся Поэту прямо на нос. Поэт сморщился и громко чихнул, а жук свалился в траву и давай смешно шевелить лапками. Смотрел Поэт на жука, смотрел и вдруг как подпрыгнет, как засмеется! Даже в ладоши захлопал: «Звук [ж]! Я придумал для тебя домик!» Схватил он уголек и на кусочке коры нарисовал черного жука — как тот лапками дрыгает. Рисует, а сам жужжит: «Ж-ж-ж!» — и приговаривает: Как взгляну я на жука — Зажужжит наверняка. Это значит, стоит ему взглянуть на нарисованного жука, и он сразу вспомнит звук [ж]. Так вот, оказывается, как можно сохранить звуки! От радости Поэт не мог больше спать, а вскочил и побежал в лес. Ползет ему навстречу червячок — изогнутый бочок. Посмотрел внимательно Поэт на червячка, нарисовал его угольком на кусочке коры и говорит: Червячок, червячок! Ты попался на крючок! Превратился в букву «Ч» С черной ямкой на плече. Так Поэт придумал второй домик — для звука [ч]. Как посмотрит он на нарисованного червячка — ему сразу хочется сказать: «Ч-ч-ч!» С тех пор целыми днями ходил он по лесам и полям, по болотам и оврагам и искал, искал, искал корешки, щепочки, камушки, ракушки, глядя на которые ему хотелось бы произнести какой-нибудь звук. То остановится у сломанного дерева, то присядет над скорлупкой разбившегося птичьего яйца. Возьмет уголек и рисует на кусочке коры черточки да загогулинки. И вот в один прекрасный день поэт разложил свои рисунки на песке у реки. Но это были не просто камушки и веточки, червячки и птички. Это были знаки для звуков! Поэт собрал из них песню — первую песню, которую можно было увидеть глазами, — позвал маленького мальчика и научил его узнавать в знаках звуки. — Глядите, — сказал он людям, — сейчас мальчик оживит мои слова! Мальчик посмотрел на разложенные перед ним знаки и запел песню, которую люди уже успели забыть. Это было поразительно: невидимое превратилось в то, что можно увидеть, а немое заговорило! И все склонили перед Поэтом головы, даже Насмешник: теперь Поэт мог не бояться, что унесет с собой в могилу слова своих песен. Память о них он передал волшебным значкам, которые назвали БУКВАМИ.