ШКОЛА ЗАВЕДУЮЩИХ

Первая леди сто пятнадцатого Королевства Наталья Зеленцова — Первая леди сто пятнадцатого Королевства «Где бы вам стоило побывать, так это в сто пятнадцатом, — сказали мне в Управлении образованием Ярославля. — Правда, мы эту заведующую в глаза никогда не хвалим: она такая авантюристка! Все у нее не так, как у людей. Вечно бежит впереди локомотива. Но вокруг ее детского сада растут розы. И, что удивительно, их никто не ломает…» «Вы собираетесь в сто пятнадцатый? Понятно, понятно. — Завистливый вздох одной из местных заведующих. — У нас, конечно, не то. Там-то все в золоте: ковры, зеркала…» И — как словесный итог, закрепляющий этакую гнусную несправедливость — неравенство условий педагогического труда: «Сравнивать нельзя. Никак нельзя». Зависть коллег и двусмысленные оценки начальства — что может сильнее раззадорить журналиста? Конечно, я хочу побывать в сто пятнадцатом! Миф о неслыханных богатствах детского сада, управляемого заведующей авантюрного склада, рухнул тут же, как мы переступили порог. Никакого золота. И зеркала исключительно в необходимых местах, честное слово. Чистота и порядок — да. Но, если бы этим все исчерпывалось, миф не имел бы под собой почвы. Все дело было в воздухе… Я всегда интуитивно реагирую на воздух: «Здесь пахнет угодливостью и подхалимством. Здесь — несет показухой. Там не продохнешь от воинственного бескультурья. А вот это — детский запах. Здесь пахнет детьми — мальчиками и девочками во плоти, к которым развернуто все: и взрослые, и игрушки, и стены». Так вот. Воздух был правильным. И этот правильный воздух наполнял собой правильное, умно устроенное пространство, каждая деталь которого выполняла четкую рабочую функцию, не желая быть просто избыточным украшением. И кабинет заведующей был правильным: не большой и не маленький, не убогий и не шикарный, не оглушающий посетителя роскошью, но подчеркивающий достоинство Хозяйки. Сама Хозяйка любезна без заискивания, одета без всякой вычурности, но по последней моде, где простота дорогого стоит. Первая мысль: «Смотрите-ка: а заведующая-то — настоящая леди!» — сразу и без сомнений укореняется в сознании. Этого вполне достаточно, чтобы объяснить всевозможные слухи и домыслы, но мало, чтобы удовлетворить журналистское любопытство. А потому: «Мы слышали, у вас вокруг детского сада растут розы. И, говорят, их никто не ломает. У этого странного для нашей страны обстоятельства должно быть какое-то объяснение. Поделитесь?» — «Вы знаете, все не так сложно. Но лучше начать с самого начала».  Как усидеть на трех стульях? Наталья Зеленцова приехала в Ярославль около десяти лет назад, имея некоторый опыт заведования маленьким садом в Рыбинске, ощущение гораздо более серьезных собственных возможностей и четкие представления о том, чего в детском саду не должно быть. Избавиться предстояло от «тотальной убогости дошкольного учреждения, от прежнего стиля управления, от привычного внешнего облика педагогов (халат и тапочки, на чепчик уже не хватает), а заодно и предъявить новые требования к их внутреннему содержанию. Для начала девяностых — неплохой стартовый капитал, если учесть, что в это время дошкольное образование в прежнем своем виде неудержимо распадалось и разлагалось, поверхность образовавшейся пустоши густо порастала новыми педагогическими идеями и программами, а чиновники пребывали в растерянности и толком не понимали, за что и с кого им теперь можно спрашивать. Самое время — взять новостройку. «Мы удачно открылись, — вспоминает Наталья Николаевна. — А это очень важно. От старта многое зависит. Здесь от государства нужно взять по максимуму. Потом таких возможностей уже не будет». Взять у государства можно, но сложно. Тут нужно «знать ходы» и «уметь нажимать на кнопки». Обычно заведующие такими секретами не любят делиться: лаз у каждого свой. Как и методы борьбы с финансово-бухгалтерским кретинизмом. Иногда хочется взглянуть в ясные очи человека, определившего законы функционирования «предметно-образовательной среды» таким образом, что во время проверок КРУ педагоги должны прятать собственные, принесенные из дому электрочайники и магнитофоны в помойные корзинки или в ящики с ветошью. А то ведь найдут и «опишут»! Был твой магнитофон, починенный для высоких целей просвещения родным мужем. А тут в одночасье стал «общественным» и «в плохой сохранности». И из твоего же семейного бюджета тебе за этот магнитофон или чайник придется расплачиваться! Ситуация, которую на иностранный язык перевести невозможно. Как и инструкцию, согласно которой в каждую группу детского сада положено по одному большому стулу. Подумаешь, там работают трое взрослых! Во-первых, в какой группе детского сада вы этих троих в последнее время видели да еще и одновременно? А если они случайно там окажутся, посидят по очереди — не барыни! Что касается письменных столов, то они — вообще только для «элиты», для сотрудников подготовительных групп. Тут, мол, готовят детей в школу и потому наличие стола, разделяющего педагогов и воспитанников, оправдан: этакая междуусобная граница. А другие пусть будут рядом с детьми. Вот какой гуманизм. То, что стол — не граница, а личное рабочее пространство воспитателя, как кроватка, стульчик и шкафчик ребенка, — не важно. Но для Зеленцовой наличие в группах личного пространства педагогов оказалось принципиальным вопросом. Поэтому столы и стулья в детском саду появились: «Правил без исключений не бывает. А если исключение случается, то почему этим исключением не могу быть я?» Кроме убежденности в своей правоте, сыграла роль неразбериха в хозяйственном механизме управления. Один бумагу на стулья выписывает, другой отчет принимает. И если в бумаге числится стул стоимостью столько-то рублей, то, подсуетившись, можно приобрести на эту же сумму два стула. Правда, тащиться за ними надо далеко — на какую-нибудь загибающуюся или, наоборот, только народившуюся загородную фабрику, где стулья продаются по оптовым ценам, без накруток. «Мы многое приобретали сами. Не ленились искать, ездить, составлять сметы, добывать транспорт и грузить. Вот пример: нужно купить покрывала на детские кровати. Казалось бы, зашел в ближайший магазин и купил. Только во что эти легко доставшиеся покрывала через год превратятся? А мы через знакомых отыскали фабрику в Подольске, где за эти же деньги нам сшили стеганые покрывала на заказ, согласно нашим требованиям и параметрам. И они прослужили нам десять лет. Та же ситуация со шторами, с мебелью. Мы старались покупать вещи, не только отвечающие нашим эстетическим запросам, но и прочные, добротные, с расчетом на долгий срок. Конечно, я не могла доверить это завхозу. Как можно поручить такое дело человеку со средним образованием, мало что смыслящему в дизайне детского учреждения? Мне же не просто вещи нужны. Мне нужны элементы интерьера, составляющего образовательную среду! Здесь должен работать каждый штрих. Потом мы поняли, что сильно сэкономим, если будем с какими-то работами справляться самостоятельно, на «своей территории». Тогда мы купили подержанные швейные машинки и взяли в штат модельера…» Свита делает короля Светлана Масленникова — методист Читает романы Льва Толстого, Михаила Булгакова и сонеты В.Шекспира. Уверена, что каждая женщина хоть раз в жизни должна иметь возможность надеть бальное платье. Юрий Гамарский, водитель автобуса В детстве играл на трубе в пионерском оркестре. Недавно раздобыл себе трубу 1905 года изготовления и сам отреставрировал. Утверждает, что и в 1905-м таких труб было всего 447. А сейчас — раз два и обчелся. Первые музыкальные опыты проводил в компании Ричарда, который отнесся к музыке благосклонно и даже начал подпевать. Говорят, почти не фальшивил. Нелли Белоусова, администратор Постоянный читатель газеты «Здоровый образ жизни» главный эксперт детского сада по всевозможным диетам и чисткам Пес Ричард Имя получил в честь славного рыцаря и короля Ричарда Львиное Сердце. Предполагалось, что вместе с именем Ричард позаимствует и характер. Но, поскольку враги с момента появления собак не дерзают нападать на детский сад, проверить это пока не удалось. «Модельер — это кто же? По-моему, в штатном расписании такой должности нет. Вы имели в виду кастеляншу?» Наталья Николаевна имела в виду то, что сказала. Кастелянша, объяснила она, ей не нужна: с обязанностями сортировать и хранить белье справится и прачка. Ей в детский сад нужен был именно модельер. Поэтому она своим указом, в рамках дарованной государством свободы распоряжаться фондами зарплаты, ввела ставку модельера в штатное расписание и дала объявление: «В образовательное учреждение «Начальная школа — детский сад № 115» требуется модельер». «Если бы я дала объявление, что мне нужна кастелянша, я получила бы бессмысленную кастеляншу. А ко мне пришел нужный, высококвалифицированный специалист, к которому все окружающие так и стали относиться — с уважением и пиететом. Благодаря появлению модельера мы смогли создать костюмерную и превратить свои праздники в настоящие шоу с неожиданными перевоплощениями и переодеваниями. А эти шоу, в свою очередь, совершенно изменили отношение к нам родителей. Раз мы можем такое, к нам нельзя относиться несерьезно». Модельер оказался не единственной экстравагантной деталью в кадровой политике Зеленцовой. При входе в детский сад дежурит не ворчливая нянечка, не сомнительного вида охранник, а… администратор. Приветливая интеллигентная женщина за специальным столиком. На стене — расписание работы всех сотрудников, на столе — телефоны и специальный пульт, с помощью которого она может связаться с любым из помещений детского сада. Посетителю не надо метаться по коридорам и стучаться во все двери в поисках нужного лица. «Вам Марию Ивановну? Она сейчас на занятии в музыкальном зале. Алло! Музыкальный зал? К Марии Ивановне посетитель. (Обращаясь к посетителю.) Она спустится к вам через пятнадцать минут. Садитесь, пожалуйста». И посетитель доволен уважительным к себе отношением, и администратор преисполнен достоинства и чувства ответственности за выполняемую работу. Соседям на вопрос «Где ты сейчас работаешь?» сообщается с плохо скрываемой гордостью: «Администратором. В сто пятнадцатом». Соседи понимающе кивают: «На такую престижную должность просто так не возьмут! Там небось конкурс!» «Конкурсная основа» — еще один секрет работы знаменитого комплекса. В учреждении, руководимом Н.Н. Зеленцовой, нет вакансий. Там в наличии не только по два воспитателя в каждой группе, но и няни. «Каждая няня получает тысячу рублей в месяц — на сто больше заведующей. Почему же ей тут не работать?» — пожимает плечами Наталья Николаевна. — «Но это сейчас. А раньше? Как и откуда «добывали» сотрудников?» — Я спрашиваю осторожно и незаметно оглядываюсь: вдруг золото, на которое мне намекали, откуда-нибудь да и сверкнет? — «Мы с самого начала брали в штат педагогов и помощников педагогов только на конкурсной основе». — «Но по всей России стон и жалобы на отсутствие кадров?!» — «Сочувствую коллегам». Итак, извечного противоречия «Кадры решают все!» и «Как решить проблему кадров?» здесь не существует. Не существовало с самого начала. «Я сразу сказала себе: родители доверяют мне самое дорогое, что у них есть, — ребенка. Поэтому у меня не может быть недостатка в педагогах и не может быть случайных сотрудников. Воспитатели должны любить детей и должны уметь работать, а я должна им доверять. Контролировать каждый шаг воспитателя или няни — не в моем стиле». В городе появились объявления: «Комплексу «Начальная школа — детский сад № 115» требуются… Прием на работу — на конкурсной основе». Как в престижных фирмах, Зеленцова зачисляла своего будущего работника в штат не сразу. Сначала — трехмесячный испытательный срок. С теми, кто не пришелся ко двору, расставалась без жалости и без колебаний. Особо привечала педагогов с имиджем «проблемный» — тех, кто в обычной садовской жизни неугоден, неудобен, слишком много критикует. «Конфликт конфликту рознь. Трения между педагогами и начальством часто возникают из-за того, что воспитатель с высоким творческим потенциалом не может реализоваться в своем детском саду. Для нас такой работник — находка. Установка на творческий поиск — это то, что я ценю превыше всего: не всегда удобно для заведующей, но очень полезно для коллектива в целом — тонизирует, заставляет все время поднимать планку». Трехмесячному испытательному сроку предшествовало собеседование. «Для меня было важно все: и внешний облик человека, и его речь, и его интересы: какую музыку он слушает, какие книги читает. Я задавала много провокационных вопросов: как человек собирается выстраивать отношения с заведующей, с коллегами, с родителями своих воспитанников? Что считает недопустимым в педагогической практике? В жизни?» Не могу скрыть радостного удивления: «Первый раз слышу, чтобы при приеме на работу интересовались кругом чтения будущего педагога! И какие же книги перечислила тогда ваша нынешняя коллега — методист Светлана Анатольевна?» Выясняется, что Светлана Анатольевна предпочитает классическую литературу. Больше всего любит Шекспира (в особенности сонеты), Толстого и Булгакова. «А еще меня спросили, — вспоминает Светлана Анатольевна, — о моих недостатках и о моем честолюбии. Не помню, что я тогда ответила. Думаю, что все «рабочие» недостатки того времени во многом были ответом на авторитарное поведение моей бывшей заведующей… А знаете, что случилось со мной после перехода на новую работу? По бывшему своему садику мы все ходили в тапочках. Со стилем сто пятнадцатого сада это не вязалось. Я сняла тапочки и перестала чувствовать себя бабушкой. Сегодня я живу с чувством, что я — женщина, знающая себе цену». «Уважающая себя», «уважаемая», «ценная» — пытаюсь сосчитать, сколько раз уже прозвучали в разговоре эти слова. И решаюсь еще на один вопрос — с подковыркой. «Книжный» критерий задел меня за живое: «Скажите, а если авторы, которых называет потенциальный работник, — за пределами круга вашего чтения? Я имею в виду, что задается более высокая планка, чем ваша?» — «Мне бывает стыдно. Но это не может меня остановить. Я не разделяю убеждений некоторых заведующих, будто подчиненный не может знать больше начальника: как, мол, тогда блистать интеллектом? А мне нравится пословица: «Король делает себе свиту, а свита делает Короля». Свита, судя по всему, получилась что надо. Зеленцова это понимает и о сотрудниках своих думает. На сегодняшний день бурная деятельность комплекса уже позволяет детскому саду иметь «доходные» деньги. 50% всех этих доходов тратятся на материальную поддержку сотрудников. Кроме энергичных, «зараженных работой» женщин, в коллективе есть и представители мужского пола — плотник, водитель садовского автомобиля и сторож. Все трое активно участвуют в педагогической жизни садика. Плотник, например (он же по совместительству Дед Мороз), заведует прекрасно оснащенной столярной мастерской: что-то он в ней все время пилит, клеит, мастерит. Дети приходят сюда на экскурсии. Здесь и инструменты посмотреть можно, и про хитрости плотницкого дела кое-что узнать. Плотник-то — с образованием, бывший путешественник, интеллигент, с детьми общается прекрасно. А водитель автобуса, видимо, «инфицированный общим творческим вирусом», недавно начал играть на трубе — как в далеком пионерском детстве. Цветник женщины, умевшей колдовать Итак, «проблемные» сотрудники Королевства сто пятнадцать претворяют избыток энергии в методики, картины, книги и балы, плотник вырезает в своей заповедной мастерской «каменные цветы», шофер автобуса играет на трубе. А вокруг детского сада растут розы, и их никто не ломает. Может, Зеленцова умеет колдовать? Главная причина несчастий, случающихся на территории детских садов, — подростковое варварство. Бороться с ним практически невозможно: ведь для тринадцати-четырнадцатилетних тусовщиков невероятно привлекательны уютные кукольные домики и беседки, а для дворовой футбольной разминки вполне пригоден соседний школьный стадиончик. Маловат, конечно. Но другого в районе нет. Тот факт, что окурки, бумажки и пустые бутылки из-под пива (не говоря уж о матерных автографах на заборах и стенах) не лучшие атрибуты в жизни дошкольников, подростков мало волнует. А вот педагогов сто пятнадцатого это волновало очень сильно. Если уж придерживаться законов эстетики, так во всем. В том числе и на участках. И Зеленцова разработала План, который должен был бы по праву войти во все учебники по педагогической стратегии и преподаваться в качестве классического образца поведения заведующей ХХI века. Начинался он нелогичным, с точки зрения вышесказанного, лозунгом: «Подросток — тоже человек». Первым делом Наталья Николаевна добилась, чтобы местные социальные службы соорудили в соседних с детским садом дворах точно такие же беседки и домики, как на территории детского сада. После этого забредавшим на участки непрошеным гостям вежливо, но настойчиво указывали на более подходящую для них базу отдыха. Разъяснительную работу вели и по квартирам, с родителями «нарушителей границ»: это было самым утомительным и неприятным занятием. Но Наталью Николаевну в районе знали и уважали, а потому отмахнуться от нее или хлопнуть перед носом дверью не решались. Другую часть проблемы составляла спортивно ориентированная молодежь. Зеленцова встретилась с местными фанатами футбола и предложила: «Хотите иметь стадион? Я попробую помочь. Собирайте подписи». Активисты, возбужденные идеей здорового образа жизни, обежали окрестные дома и собрали сотни три подписей под воззванием, ратовавшим за постройку стадиона в микрорайоне. После чего Наталья Николаевна «дала бумаге ход». В результате консолидации сил детско-взрослой общественности стадион построили! И вот когда местные подростки получили от жизни причитающиеся им блага в виде беседок и спортивного комплекса, на заборе детского сада появились выразительные вывески: «Осторожно! Злая собака!», а в штатном расписании — новая должностная единица: сторожевой питбуль. Питбуль приступает к выполнению своих обязанностей с семи часов вечера и заканчивает в десять. Он и на довольствии государственном состоит — вместо одной воспитательницы, которая по соображениям диеты отказалась питаться в детском саду. Кроме страшного питбуля, который приходит в детский сад на службу в отсутствие детей, в сто пятнадцатом есть еще одна собака — «для внутреннего пользования». Зовут ее Ричард. (Брали лабрадора, а получилось, как обычно, — «лайка с овчаркой».) Ричард живет в детском саду все время. Дети его знают и любят. В плотницкой мастерской для него и будку специальную сделали — как на картинке. У Ричарда свои функции. Он несет ночную вахту вместе со сторожем. По отношению к сторожу Наталья Николаевна, как и в других случаях, в поддавки не играет. «Сторож все равно ночью спит. Бороться с этим бесполезно. Лучше я сделаю так, чтобы он чувствовал себя комфортно». Поэтому у сторожа есть «законная» кровать и «законный» телевизор. А еще — Ричард. Он хоть и добрый, но чужого слышит прекрасно, лает громко и «солидно». Достаточно громко, чтобы сторож проснулся и принял необходимые меры. Питание Ричарда оплачивается из дополнительных средств: еще одной воспитательницы на диете в штате не оказалось. Вот так. И розы в сто пятнадцатом растут. И альпийская горка, которую сложили родители, поражает своим великолепием. И никто ничего не ломает. На душе от этого становится просто замечательно. Даже в светлое будущее — и то начинаешь верить. Жалко только, что подобная жизнь до сих пор расценивается нами как «бег впереди локомотива». А ведь это — всего лишь НОРМАЛЬНО. И еще жалко, что в сто пятнадцатом не выписывают газету «Дошкольное образование». А то был бы повод говорить: нас читают и там, где никто не ломает розы. Марина АРОМШТАМ