РОДИТЕЛЬСКАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ

Владислав ВЕРШИНИН Шаги в будущее Практическое руководство для родителей с момента рождения малыша г. Ульяновск 1. Кризис первого месяца жизни «Сколь деликатна эта пора — начало!» Френк Херберт, «Дюна» «А почто ты меня родила, коли я не просил?» Поволжское присловье От имени младенца. По мудрой задумке природы вся беспомощная прелесть новорожденного обращена к самым глубинным эмоциям взрослого человека: «Любите, оберегайте меня! Ведь вам так приятно, так хочется это делать!». Малыш-грудничок предлагает нам возможность ощутить себя сильными, добрыми, уверенными и состоявшимися в жизни людьми. Совершенно необходимые взрослому человеку, мощные по силе, удивительные по ситуативности и индивидуальности эмоции от общения с малышом невольно запоминаются на всю жизнь. И ощущения собственной доброты, создаваемой нами атмосферы спокойствия и защищенности, благостности и восхищения мы невольно приписываем ребенку: «Как ему хорошо с нами! Какая блаженная пора — детство!» Но вот тут-то мы заблуждаемся — вечно и каждый раз заново. С позиций ребенка встретивший его мир далеко не так хорош и уютен. Дело в том, что развитие ребенка заранее предполагает целый ряд серьезнейших противоречий и испытаний, и идет не иначе как через их преодоление и разрешение. Плавно и постепенно накапливающиеся в его организме и личностной структуре психофизиологические изменения периодически приводят к изменениям качественного характера, происходящим обычно в форме своеобразных кризисов. Каждый такой кризис характеризуется неустойчивостью психики и повышенными реакциями организма на внешние действия. Время от одного кризиса до другого принято выделять как определенный возрастной период развития. Первым — и самым опасным — кризисом является кризис новорожденности. Материнское тело предоставляет плоду максимально комфортные условия существования и развития — невесомость, постоянство температуры, влажности, звукоизоляцию, самопроизвольное, непрерывное и безотказное поступление питания и кислорода, защищенность от тактильных и иных контактов с окружающим миром и т.п. Но в момент родов буквально все эти условия — единственно знакомые для детеныша — резко и болезненно меняются на нечто ему неизвестное, дискомфортное и опасное. Процесс родов связан с сильнейшими физическими напряжениями и деформациями его тела (возможно, шоково-болевыми), с задержками кровоснабжения и поступления кислорода (иногда весьма опасными). Сам факт появления на свет сопровождается переходом к совершенно непривычным состояниям гравитации (силы тяжести), к миру света и цвета, миру громких и разнообразных звуков, тактильных контактов с природной средой и вещно-предметным миром цивилизации. Другим путем должен теперь поступать в организм кислород. С перевязкой пуповины меняется способ питания. Должен быть освоен новый тип взаимосвязей с материнским организмом. Возникает прямой контакт с другими людьми. Взятые вместе, эти факторы означают для новорожденного сильнейший стресс, требующий мобилизации всех ресурсов, ставящий его на грань жизни и смерти. И это далеко не все проявления естественного кризиса новорожденности. Но в элементы естественного характера цивилизацией нередко привносится и нечто искусственное. «Как рожено, так и хожено», «Родильная ложка — с солью, с перцем». Поговорки русского народа Роды и цивилизация. Роды — явление по преимуществу природное, физиологическое. При нормальном протекании они не требуют особого вмешательства со стороны. У некоторых примитивных народов даже принято, чтобы женщина при родах вообще обходилась без чьей-либо помощи. Однако цивилизация может в определенной мере нарушать естественный ход событий и естественные следствия. Например, через обезболивание и стимуляторы, через моду на роды в воде, через очередные эксперименты на родовую позу и т.д. В случаях же каких-либо отклонений от нормы вмешательство в естественный процесс может быть и гораздо более значительным, вплоть до хирургии и реанимации. Новорожденного же — в любом случае — цивилизация с первых минут его появления на свет встречает и непосредственно обрабатывает мощным комплексом средств воздействия, вольно или невольно приспособляя его к существующим условиям, адаптируя к уровню своего развития. Достаточно указать, что если в Древней Спарте все ослабленные от рождения дети и уроды обречены были погибнуть, то теперь могут выжить и закрепить в потомстве свою наследственность дети со всеми патологическими отклонениями, с которыми только в состоянии справиться современная детская хирургия и фармакология. Процесс перехода ребенка от внутриутробного состояния через роды к жизни в условиях силы тяжести и воздушной среды и человеческого общества настолько сложен и многогранен, что сегодня мы встречаемся с весьма разными подходами и позициями. И в выборе такого рода решающее слово должно быть за семьей, за родителями. Расхождение мнений начинается с выбора способа родов. Роды могут быть с использованием обезболивающих или стимулирующих средств, без обезболивания, с использованием различной позы роженицы, роды в водной среде, роды с вакуумной подсоской и так далее. В каждом варианте есть свои позитивные и негативные стороны. Обезболивание частично снимает стресс роженицы. Однако попутно оно же ослабляет пробуждение материнского инстинкта, осложняя и обедняя тем самым будущие контакты между матерью и ее ребенком. Роды в водную среду облегчают состояние малыша, разделяя во времени его переход от внутриутробного состояния к воздушной среде через кратковременное пребывание в привычной жидкой среде, примерно при той же температуре, в знакомых условиях невесомости. Это делает этот переход новорожденного к новым условиям жизни двухступенчатым и, тем самым, гипотетически более легким. (Напомним, однако, сторонникам этого метода: никто еще не доказал, что отрезать что-либо в два приема для пациента легче, чем в один!) В то же время увеличивается инфекционная опасность, особенно для матери. В любом случае родители должны осознавать смысл, неизбежность и цену выбора для роженицы или ребенка и свою ответственность за выбор. «Каков родился, таков и есть: сверху не закрасишь». Присловье Тотчас после родов. Человеческий детеныш о своем рождении заявляет громким криком, настойчиво требуя от окружающих заботы и внимания. Плач ребенка, его гримасы неудовольствия являются мощными средствами до-вербального (до-словесного) общения, которым снабдила его природа, страхуя от нерасторопности и возможной невнимательности взрослых. Неизвестно, что и как переживает сам ребенок во время плача, и переживает ли вообще (соответствующие структуры мозга у него еще недоразвиты), но точно известно, что его жесты, мимика, характер и тональность звуков его голоса точно рассчитаны на нарушение эмоционального комфорта окружающих. Вернуть себе состояние комфорта можно не иначе, как позаботившись о малыше. Суть этой заботы и необходимые ее конкретные проявления отработаны опытом тысячелетий. Но современная наука, профессиональная практика и родительская инициатива опять-таки вносят в нее нечто весьма значимое по своим последствиям. Одна из первых необходимых послеродовых мер — перевязка пуповины. Традиционным для практики профессионального акушерства является ее перевязывание немедленно после рождения. Однако пульсация в пуповине (то есть подача питания и, что особенно важно в этот момент, — кислорода от матери ребенку) прекращается только спустя пять—семь минут после рождения. По-видимому, это время дается природой для смягчения перехода ребенка к новому для него способу дыхания. Есть основания полагать, что при быстрой перевязке пуповины ребенок недополучает от матери около стакана крови. Это опасно для него сопутствующим кислородным голоданием и возможностью стимулирования так называемой «послеродовой желтухи» со всеми ее неприятными ощущениями и следствиями. Внимание будущей матери следует так же привлечь к первому прикладыванию новорожденного к груди. Традиционно, чтобы дать матери и ребенку прийти в себя после родовых напряжений, первое кормление откладывалось на полдня, сутки, а то и более. За это время восстанавливаются силы матери, в ее груди вместо так называемого «молозива» появляется настоящее материнское молоко, а малыш «нагуливает» аппетит и потому должен активнее сосать. Однако и в данном случае реальные процессы послеродового поведения матери и ребенка оказываются гораздо сложнее схемы, построенной, казалось бы, весьма логично. Только что родившийся ребенок от природы снабжен рядом рефлексов, призванных обеспечивать его взаимоотношения с окружающим миром. Но это лишь задатки возможных действий. Рефлексы имеют свойство угасания при их невостребованности, или же ослабления при востребовании, запаздывающем по отношению к некоему особо благоприятному (сензитивному) периоду их «запуска». К их числу относится и сосательный рефлекс. Задержка с первым кормлением — это явное изобретение цивилизации. В любых других условиях, кроме клинических, первое прикладывание к груди состоялось бы не позже, чем через несколько десятков минут после родов. Это время, по-видимому, максимально благоприятно для запуска сосательного рефлекса и вообще для нового контакта матери и ребенка. К тому же, касаясь тела матери, слыша привычные ритмы ее сердца, ребенок быстрее успокаивается, спокойнее и энергичнее сосет. Следует так же отметить, что первое сосание стимулирует весь его организм. Всасываемое при этом молозиво не только подпитывает организм сложным комплексом накопленных материнским организмом питательных, тонизирующих, бактерицидных и иных веществ, но и запускает собственную иммунную систему ребенка. К тому же, если материнское молоко довольно эффективно может быть заменено искусственными смесями, то равноценной замены молозиву просто не существует. Что же касается матери, то кормление почти сразу же после родов стимулирует у нее появление молока, снимает в значительной мере проблему маститов (заболеваний груди). Оно вызывает острое переживание ранее неизвестного комплекса ощущений, способствующее пробуждению материнского инстинкта, становлению материнской любви. Определенной позиции требует сегодня и вопрос о том, вместе или врозь должны находиться в роддоме ребенок и роженица. А от решения этого вопроса непосредственно зависит самочувствие ребенка и первичное становление его психики, характер протекания его первых контактов с иным социальным существом. Для нашей медицины является традиционным содержание новорожденных в отдельном помещении. Считается, что без них матерям лучше можно отдохнуть и набраться сил. Малышей при этом обязательно обездвиживают с помощью тугого пеленания и вводят тем самым в сложное стрессово-гипнотическое состояние. Этим обеспечивается относительное спокойствие малышам и главное (чем черт не шутит!) — удобство обслуживающего персонала. По-видимому, и этот прием не имеет под собою сколько-нибудь глубоких научных наблюдений, а является измышлением сегодняшней цивилизации. Недаром умудренные опытом старые нянечки потихонечку от врачей (или с их молчаливого согласия?) издавна и охотно подбрасывали младенцев в палату к матерям после врачебного обхода. Дело в том, что в природе вообще и в прошлом опыте человечества дитя всегда находилось с матерью. Исключение составляли разве что некоторые семьи «высшего света», но и они перепоручали своих младенцев кормилицам. Рядом с матерью, в тесном контакте с нею, слыша ее голос, постоянно ощущая направленные на него прикосновения, ребенок чувствует себя защищенным. Он меньше беспокоится, глубже спит, активнее проводит время бодрствования. К тому же самая неопытная мать может уделить своему ребенку неизмеримо больше внимания и проявить больше заботы о нем, чем самый квалифицированный медицинский персонал. Она предупредит его потребности, не дожидаясь плача, «поговорит с ним», убаюкает, организует его бодрствование. Одновременно она сама учится понимать ребенка, чувствовать его, общаться с ним. Опыт такого пассивного общения ребенка с матерью готовит его к будущему активному общению. Если такие контакты с матерью неполноценны, или же они по какой-то причине отсутствуют совершенно, то этот изначальный этап социализации ребенка неизбежно будет направляться случайными факторами и случайным образом. Результаты также будут носить вероятностный характер. Так чем же измерить ношу ответственности, которую принимает на себя врач, разлучающий мать и новорожденное дитя под предлогом заботы об их же благе? «Ты мой роженый, ты мой хоженый!» Материнское присловье Домой! А что дома? Родильный дом — весьма специфическое учреждение. В нем все подчинено медицинским проблемам новорожденного и роженицы, начиная с конструкции здания, гигиенической среды, мебели, оборудования и кончая деятельностью многочисленного персонала. Переход малыша в условия семьи и обычной квартиры переносит его в совершенно иную среду обитания, с подчиненной совсем другим задачам архитектурой жилища, специфической микрофлорой, освещенностью и т.д. Не вдаваясь детально в заботы встречающей малыша семьи, можно определить общую направленность семейных хлопот так: в обычной квартире надо создать условия, максимально приближенные в санитарно-гигиеническом смысле к роддому, и дополнить их специфическими возможностями постоянного жилища. При этом жизнь каждого члена семьи в определенной мере должна быть подчинена интересам ребенка на тот срок, который понадобится ему для вживания в обычные условия семьи. Необходимо создать так же для матери минимум условий, позволяющих ей уделять необходимое внимание, время и душевные силы развитию ребенка и уходу за ним. При этом следует иметь в виду, что если многие элементы ухода можно перепоручить любому взрослому члену семьи, то в плане развивающего общения контакты с матерью не имеют адекватной замены. В течение первых месяцев она будет практически единственным эффективным посредником между ребенком и всей цивилизацией. Только ее усилиями семья и общество могут наиболее целесообразно организовать жизнедеятельность малыша, оптимально обеспечивающую его развитие. «Дитя не плачет — мать не разумеет». Пословица русского народа Сон и бодрствование. Что же следует понимать под педагогически целесообразной организацией жизнедеятельности? В первую очередь это качественное обеспечение физиологических потребностей ребенка, как общей основы развития. Надо иметь в виду, что весь период новорожденности, т.е. первый месяц жизни, доминирующими потребностями ребенка являются потребности физиологические: в пище, сне, комфорте и т.д. Их качественному удовлетворению и должно вначале уделяться основное внимание. Оставляя в этой области решающее слово за педиатрами и гигиенистами, рассмотрим педагогически значимые аспекты проблемы. Непременной составляющей жизнедеятельности ребенка является общение, значение которого нарастает в течение первого месяца жизни, а со второго начинает все решительнее вести за собою все развитие личности. О новорожденном можно сказать, что он в буквальном смысле слова растет во сне. Его организм, его психика еще настолько слабы, что за двадцать часов сна едва-едва обеспечивают несколько непродолжительных периодов активности и относительного бодрствования, общей продолжительностью около четырех часов в сутки. Однако привычные каждому взрослому представления о сне и бодрствовании вряд ли полностью применимы к внешне сходным состояниям ребенка. Как правило, каждые десять—пятнадцать минут глубокого его сна сменяют сорок — сорок пять минут относительно активного полусонного состояния. По-видимому, в эти периоды жизни происходит частичное повторное воспроизведение и переработка поступившей ранее в мозг в период бодрствования информации, конструируются и предварительно опробуются варианты ответных реакций. Догадываться об этом нам позволяет хотя бы наблюдение повышенной возбудимости, нервозности ребенка в периоды так называемого «неглубокого сна», если засыпанию предшествует что-либо неприятное. Отдаленной аналогией этого могут служить сны взрослого человека. Но для ребенка это явление более значимо, чем сновидения для взрослого, и является своеобразным третьим состоянием между сном и бодрствованием. По неопытности такое состояние можно принять за пробуждение, так как малыш может всхлипывать, пытаться плакать, возиться и т.п. Если взрослые вмешиваются в этот момент и начинают укачивать ребенка, берут его на руки, то ответной реакцией бывает повышение раздражения, настоящий плач, после чего уложить ребенка бывает довольно сложно. Окружающим надо понимать, что от них требуется не прямое, а косвенное вмешательство. Наблюдая за тем, насколько возбужденно ведет себя малыш в периоды неглубокого сна, следует оценивать качество его предшествовавшего бодрствования и его общее состояние, вносить соответствующие поправки в его режим, обстановку, в свои воздействия, характер и меру общения с малышом. Обо всех своих разнообразных состояниях и потребностях ребенок активно сигнализирует окружающим доступными ему средствами до-вербального общения изменением позы, гримасами, жестами, изменением цвета кожного покрова, температуры, выражением и блеском глаз, активностью или вялостью, состоянием и цветом слизистых оболочек. Особенно информативен голос ребенка, в котором содержится обобщенная информация. Вплоть до плача — прямого призыва о помощи, передаваемого на расстоянии. Если же говорить о плаче во сне, то он не столько сигнализирует о сиюминутном состоянии, сколько о качестве состояний, предшествовавших сну, или об общем качестве его контактов с жизненными реалиями. «Не корми меня тем, чего я не ем». Поучающее присловье Кормление и проблемы личности. Одним из самых ранних и весьма значительных факторов воздействия окружающих на ребенка и одновременно фактором формирования его личности является режим кормления. В реальностях семьи именно он задает все остальные составляющие суточного ритма бодрствования, купания, удовлетворения гигиенических потребностей, сна. А косвенно он задает общий ритм жизни всех совместно проживающих людей. В отношении к режиму кормления существуют опять-таки прямо противоположные подходы. Один из них предполагает сознательную подгонку физиологических ритмов ребенка под заданный обстоятельствами и обычаями темп жизни, иначе говоря, жесткую социализацию. Сторонники этой позиции предполагают кормление строго по часам. Такой подход должен выработать соответствующий ритм ответно-рефлексивного поведения ребенка, сформировать у него умения терпеть, если чувство голода приходит преждевременно, умение подчиняться необходимости. Предполагается также, что ожидание и последующее активное насыщение способствуют «раскачке» по амплитуде эмоционального состояния ребенка от значительного неудовольствия до явного удовольствия, повышает тем самым ощущение качества жизни, способствует лучшему развитию эмоциональной сферы, тренирует нервную систему. К тому же кормление позволяет подстраивать ритм жизнедеятельности ребенка к ритму материнского организма и социальным ограничениям возможностей (социальным детерминантам). Второй подход предполагает обратное: выявление специфически индивидуальных ритмов жизнедеятельности детского организма и подстройку кормления и всех сопутствующих режимных моментов под эти ритмы. Это означает подстройку жизни матери и окружающих под природные, биологические ритмы ребенка. Природосообразное построение жизнедеятельности позволяет избежать угнетения и ломки физиологических особенностей организма, снять излишние психические напряжения, смягчить процесс перехода жизни ребенка от биологических ритмов к социальным ритмам жизни. В психосоциальном же плане такой учет индивидуальных особенностей означает первое проявление уважения к личности ребенка, готовность общества учитывать специфическое в личности, считаться с ее потребностями, желаниями, воспринимать ее как индивидуальность. Можно предполагать, что именно в эти глубины предсоциализации уходит корнями практическое предрешение философской проблемы соотношения и приоритетов прав и интересов личности и социума. Меж этими крайними позициями находится третья, практически не имеющая противников, но редко реализуемая на практике. Она исходит из того, что от природы детский организм может быть пластичным, индифферентным или ригидным к воздействиям режимного характера. Пластичность и индифферентность позволяют относительно безболезненно встраивать ребенка в любые режимные варианты. И только в случае ригидности (жесткости, консервативности) вторжение в биологическую ритмику жизнедеятельности способно вызывать нежелательные последствия физиологического и психического плана. Именно в случаях ригидности возникает необходимость родительского выбора между первой и второй позициями: считаться ли с природной спецификой ребенка, или жестко подчинять его социальным ритмам жизни; признать первенство интересов за ребенком или за социумом. К тому же не исключается, что ригидный вариант может оказаться близким к желательному для семьи. Так что названная проблема в каждой семье встает с разной остротой. Но во всех случаях от родителей требуется внимательность к реакции ребенка на попытки навязывания режима извне. Только по такой реакции можно судить о положительном или отрицательном действии режимных сдвигов на психику и физиологию ребенка. «У Мирона дети Миронычи, у Ивана — Иванычи!» Поговорка по поводу причин и результатов воспитания Прикосновения к телу и личности. Следующий важный элемент первичной социализации — формирование ответных реакций на тактильные контакты. Руки матери прикоснулись к тельцу бодрствующего малыша. Его нормальной ответной реакцией будет замирание. Он как бы ожидает дальнейших действий взрослого. При этом он «группируется», т.е. поджимает к животу свободные ручки и ножки, подтягивает по возможности подбородок к груди, сжимает пальчики в кулачки и задерживает дыхание. Исторически это напоминает позу готовности детеныша к транспортировке. Сегодня это скорее всего поза готовности к активному ответному напряжению, к взаимодействию. Сходная «реакция сосредоточения» наблюдается и при кормлении, когда угасают все другие движения, кроме сосательных. Интересно, что на дополнительное прикосновение к ребенку в этот момент он реагирует более выраженной позой сосредоточения и усилением сосательной реакции (в последнюю фазу кормления реакция может быть другой). Замирание наблюдается и при укачивании в коляске, кроватке или на руках. Это тоже остатки рефлекса на перетаскивание, при котором надо было как следует держаться за тело матери и молчать, чтобы не привлечь внимание врагов. Сегодня прямой связи укачивания с какими-либо жизненными функциями нет. Оно используется, как правило, для успокоения малыша или для ускорения засыпания, как своеобразная форма легкого гипноза посредством ритмических движений. Поза замирания внешне совпадает с позой удовлетворения и сигнализирует о хорошем самочувствии малыша. Поэтому она вызывает положительные эмоции окружающих. О своих неудобствах, неудовлетворенности, неприятии воздействий или обстоятельств ребенок сигнализирует прямо противоположными описанным действиями, мимикой, голосом. Он выгибает спину, раскидывает ручки, усиленно работает ножками, начинает плакать или даже кричать. Естественно, что, заботясь о малыше, взрослые делают все, чтобы как можно быстрее устранить причины его неудовольствия. И одним из наиболее простых и действенных средств этого является тактильный контакт. Мать берет дитя на руки, устраивает его поудобнее, прижимаясь к нему щекой, прикладывая его к своей шее, груди. Она использует дополнительный эффект укачивания. Как правило, эти действия приносят желаемый результат. Такие формы контакта (пребывание на руках) вызывают у малыша чувство безопасности, успокаивают его. Однако после нескольких повторений ситуации ребенок время от времени начинает проситься на руки всеми доступными ему средствами, требовать наиболее комфортного для себя положения, диктовать в конечном счете свою волю окружающим, создавая для них порою немалые дополнительные сложности. В результате родители оказываются перед выбором: или идти на поводу у ребенка, или решительно прервать его поползновения решать свои проблемы именно таким образом. На бытовом уровне это выглядит как дилемма, «прибаловать» к рукам или нет. В психологическом же плане это означает выбор между естественными реакциями и формами поведения ребенка и социальными схемами. В философском же плане это снова будет выбор между индивидуальностью и социумом, выбор способа соотнесения интересов личности и общества. Проблема выбора в данном случае осложняется тем фактором, что стремление ребенка на руки на первом месяце жизни является одним из самых важных показателей его нормального развития. Отсутствие же такого стремления явно свидетельствует о задержках и отклонениях в развитии. Поэтому, если ребенок стремится на руки, родители вольны выбирать способ общения с ним, искать и находить иные способы компенсации отсутствия у него чувства безопасности. Если же такого стремления у него нет, родители и воспитатели просто обязаны интенсивно пробуждать его, вновь и вновь упражняя в таких контактах, пробуждая соответствующие приятные ощущения. Пребывание на руках — наиболее значимый социальный контакт новорожденного с другим социальным существом. «Всякий родится, да не всякий в люди годится». Поговорка Итоги. Первые дни жизни реакция замирания, сосредоточения появляется лишь при тактильном контакте, кормлении, покачивании. На второй-третьей неделе малыш замирает в ответ на новый и сильный звук — звонок, громкий голос. Характер повторных реакций на них в определенной мере зависит от реакции матери (спокойствия или тревожности) и носит в какой-то мере характер научения. Например, ребенок перестает замирать или же замедлять движения при шуме проходящего мимо транспорта, но заметно реагирует на телефонный или дверной звонок. Комплекс ответных реакций на прикосновение, живое тепло, голос, покачивание — это нормальная первичная реакция на общение и необходимая исходная ступень пробуждения потребностей в более сложных формах общения, которые будут необходимы ребенку в самое ближайшее время. Успешное физическое развитие и становление социальных потребностей у ребенка означает его благополучный выход из кризиса новорожденности — противоречия между биологическим по преимуществу способом существования и зависимостью развития от социальных контактов. Если все, о чем говорилось выше, малыш в той или иной форме «предъявил» окружающим, да еще и внес в общие схемы нечто свое собственное, значит, он развивается нормально, значит, он успешно сдал жизни экзамен первого месяца. Может быть, самый сложный экзамен в жизни. Теперь он готов к полноценному переходу в другой возрастной период развития — младенческий возраст (от месяца до года). Но не будем обольщаться этим результатом и хорошо запомним приведенные в эпиграфе слова одного из героев Френка Херберта: «Сколь деликатна эта пора — начало!» Да и пословицу нелишне помнить: малыш действительно не просил нас, но мы его родили и, значит, за него в ответе вперед на всю его будущую жизнь. 2. Младенец в мире вещей и предметов Ура! Наконец-то новорожденному исполнился месяц! И он, и вы уже почти забыли кризис родов и первые проблемы знакомства ребенка с миром неожиданностей вне утробного существования — гравитацией, перепадом температур, светом, громкими звуками, новыми способами дыхания, питания и общения. За месяц ваш малыш научился существовать и даже весьма активно действовать в этом открывшемся для него мире. К примеру, среди бесконечного многообразия звуков он может выделять ваш голос, даже ваши шаги, узнает вас в лицо и встречает улыбкой — этаким знаком выражения своего благополучия и благорасположения. Маленький хитрец уже ищет (и находит!) способы оказаться и подольше побыть у вас на руках, навязывая вам свою волю, вынуждая выполнять его желания, проявляя что-то свое, особенное, личностное. Для новорожденного главное — войти в мир общения со взрослым. Это первейшее средство и условие его выживания природа и вы ему обеспечили. Ребенок «запечатлел» вас и вписался в отношения с вами. Если это все так и есть, и если малыш нормально развивается физически, поздравьте его с благополучным выходом из самого сложного в его жизни кризиса — кризиса новорожденности. Похвалите немного и себя — ваши способности оказались достаточными для удовлетворения его «простейших» потребностей — в сытости, чистоте, уюте, защищенности, началах общения. Однако... Честно говоря, ваши родительские проблемы только-только еще начинаются. Отныне и до года вы будете проживать новый кризис развития ребенка — младенчество. До исхода первого года жизни ему предстоит освоить (впитать, «запечатлеть») начала той специфической информации, благодаря которой вы сами выживаете в вашем собственном и весьма искусственном мире культуры, цивилизации. В связи с этим ребенок в нарастающем объеме начнет предъявлять к вам все новые и новые требования, и вам придется формировать в себе соответствующие родительские умения и качества. Где ребенку взять знания? Что за вопрос? — скажете вы. — Немалая часть опыта человечества, которую необходимо осваивать каждому ребенку, заключена в человеческой памяти, обычаях, традициях. Все это передается от поколения к поколению в личностном общении. Научные и культурные знания давно зафиксированы в книгах, экспозициях технических и художественных музеев, в кино, видеофильмах, компьютерах, нотных записях, и т.д. и т.п. Дело ребенка — зачерпывать да усваивать эти знания, дело родителей — поощрять и помогать! Все это абсолютно правильно, но только с позиций взрослого человека, уже знакомого со знаками, жестами, способами довербального (несловесного) общения, свободно владеющего устной речью, разбирающегося с закорючками письменной и печатной речи, с математическими, химическими, дорожными, нотными и другими знаковыми системами. Однако по второму месяцу жизни ребенок даже не догадывается ни о существовании такой информации, ни о способах ее использования взрослыми. Он обладает всего лишь некоторыми задатками к такой деятельности в будущем, да и то при условии, что люди или обстоятельства их будут развивать. Но ему необходимо осваивать мир уже сегодня, сейчас, по мере возникающей потребности и в силу появляющихся способностей и возможностей. И он обращается к той форме хранения информации, о которой почти забыли мы, взрослые. Память вещей и предметов Третьей формой накопления, отбора, сохранения и передачи информации о предшествующем опыте человечества являются предметно-объектные результаты человеческой деятельности (домашняя утварь, предметы быта, инструменты, поделки, игрушки, постройки и т.д.). Общение и образование постоянно находятся в поле зрения педагогов, психологов да и родителей. Что же касается воспитывающего и развивающего влияния предметно-объектной части цивилизации, то ей внимание уделяется от случая к случаю. И чаще всего там, где речь идет о развитии детей глухих, слепых, то есть о коррекции отклонений развития. Это можно объяснить, по-видимому, тем, что нормальный взрослый человек о любых новых вещах и предметах получает необходимую информацию привычным для себя образом — через общение и чтение, а не прямым исследованием новой вещи. Если в его руки попадает новое устройство, то он либо приглашает специалиста, либо ищет описание данной конструкции. Если же нет ни того, ни другого, он пытается опереться на свой прежний опыт: вычленить знакомые узлы и устройства, найти меж ними известные связи и взаимодействия. Иное дело ребенок. Для него нет знакомых узлов и взаимодействий, нет прежнего опыта. К тому же он еще не может воспользоваться и социальными средствами — графикой, письменностью, даже устной речью. К его услугам имеются лишь зрение, осязание, слух, мышечные ощущения, рефлексы и другие средства на уровне физиологии. Ползком марш из колыбели! И чем меньше его предыдущий опыт, тем важнее и значимее для него информация, поступающая от предметного окружения. В своем развитии, в поисках необходимых знаний ребенок шаг за шагом перебирается из уютного и безопасного мира колыбели в сложный мир домашнего очага, изобилующий вещами и предметами и уже потому — развивающий его. Не дожидаясь взрослых, малыш пользуется теми средствами познания, которыми вооружила его природа, — зрением, ощущениями, манипуляциями, возможностями проб и ошибок, и, наконец, неисследованным чудом раннего развития — импринтингом (необратимое запечатление, прочное «впечатывание» в психику). Явление впечатывания в психику новорожденного самых первых предметов и обстоятельств, встретившихся в жизни, исследовано преимущественно на уровне животных. Накопленных научных данных хватает пока лишь для того, чтобы осознать значительность этого способа усвоения информации для развития любого детеныша, в том числе и человеческого. Если только вылупившиеся инкубаторские утята первым движущимся предметом воспринимали чучело лисы, то впредь они были просто обречены следовать именно за лисой, не обращая никакого внимания на утку, появлявшуюся в эксперименте после лисы. Воспоминания и сожаления Если же говорить о новорожденном ребенке, то мы пока можем лишь смутно предполагать, какую ответственность берет на себя врач, приказывающий унести младенца от матери на сутки и больше и целую неделю приносить его только для кормления. Истинные последствия такой отрыжки цивилизации еще никем не установлены. Зато точно установлено, что после первого кормления через соску ребенок грудь матери берет неохотно, как нечто чужое, нежелательное. Соска с одного раза и необратимо запечатлевается в его сознание в качестве нормы. К сожалению, мы не знаем, как запечатлеваются голоса нянечек и медсестер, многочасовая оторванность от материнского тепла, ее ритмов; не сказывается ли это потом на психике ребенка страхом беззащитности перед встретившим его миром? Или же вековечный контакт с матерью сразу после родов призван снять опасные перегрузки первого кризиса, восстановить чувство защищенности, спокойствия? Можно, конечно, догадываться, что способному к самостоятельному передвижению только что обсохшему утенку импринтинг образа матери нужен гораздо более срочно, чем человеческому детенышу. Но на примере с соской видно, что импринтинг существует и у человеческого детеныша. Импринтинг — один из мощнейших механизмов научения, и в этой роли он действует не единовременно, а протяженно. Преимущественно с его помощью утенок осваивает жизненно важные позы опасности, подчиненности, доминирования и многое другое, обеспечивающее ему выживание. На что уходит детство? Что же касается человека с его неизмеримо более богатой психикой, то можно предположить, что весь период детства импринтинг имеет отношение к каждой принципиально новой и жизненно важной ситуации, глубоко западающей в сознание. Косвенно об этом свидетельствует вскрытый психиатрами механизм возникновения некоторых неврозов, выявленных у детей и взрослых. К примеру, испытанный ребенком испуг от внезапно выскочившей из-за нового забора лающей собаки может иметь последствием стойкий страх перед любым новым забором, даже если сам случай давно забылся. При внезапном просыпании ребенка сочетание испуга (скажем, во время грозы) с любым попавшим в поле внимания фактором (звуком, цветом, предметом, образом и т.п.) может вызвать едва ли не пожизненную невротическую реакцию на этот фактор. Такого рода впечатывание происходит на уровне подсознания и его следствия сознанием не контролируются. Через сложные механизмы саморегуляции природа помогает ребенку принять за норму существования любой вариант встретившегося ему мира. Такой нормой одинаково становится шатер бедуина среди жаркой пустыни, яранга эскимоса в бескрайних снегах, комфортабельное и совсем не комфортабельное жилище в городах и селах любой климатической зоны. Импринтинг климатической зоны, рельефа местности, специфики растительного и животного мира, наконец, пейзажа и деталей конкретного места наверняка помогал нашим далеким предкам ориентироваться в бескрайнем мире, возвращаться на свой участок, обжитое и освоенное место, дающее максимальное ощущение безопасности и защищенности. И сегодня вряд ли найдется такой человек, чье сердце не забилось бы быстрее при встрече с родными местами своего детства. А ведь учащение пульса — это один из первых показателей повышенной жизнедеятельности, атавистический свидетель повышенной готовности наших предков, если уж не к яростной защите своего участка, то к повышению доминирования и сексуальной активности. Вполне вероятно так же, что долго развивающийся человеческий детеныш посредством импринтинга осваивает не только природные явления, но и предметный мир человека, национальные и культурные ценности и особенности, особенности общения и другие явления социального плана. Как запрячь его величество случай? Импринтинг, по-видимому, может быть также эффективным средством опережающего развития. Во всяком случае, можно считать достоверными описанные в литературе случаи, когда сверхранние контакты с миром музыки четко сказывались впоследствии на развитии музыкального слуха, памяти, специфических способностей; когда зафиксированные в детской психике, еще до их осознания, знаковые системы (знаки химических элементов, интегралы, различные алфавиты) служили впоследствии базой для вспышки и формирования интересов и способностей в более позднем возрасте. Откладывая, как это бывает, «настоящее» воспитание на завтра, следует помнить, что, однажды освоив обстоятельства и приспособившись к ним как к норме, ребенок весьма консервативно, болезненно воспринимает любые отклонения от сложившегося стереотипа. Поэтому родителям и другим воспитателям важно хорошо разобраться с тем, что же именно ребенок будет вынужден воспринимать за норму, будут ли меняться обстоятельства, в какой мере и как будет соотноситься усваиваемая норма с ожиданиями семьи к ребенку и его развитию. В каждом конкретном случае родителям и воспитателям надо стремиться к тому, чтобы в психику ребенка изначально впечатывались в качестве нормы физического развития минимально цивилизованные условия и обстоятельства, а в качестве нормы социального бытия максимально цивилизованные. Не игрушечное это дело — игрушки! Особым инструментом развития и познания является предметное окружение человека. Первыми предметами, с которыми знакомится ребенок, являются, как правило, специально приготовляемые для него изделия. Обычно их принято называть игрушками, хотя по существу своему они являются тренажерами действий и движений, которые лишь впоследствии могут стать игровыми. С помощью таких предметов-игрушек ребенок осваивает самые простые действия-манипуляции: захват, удержание, перемещение и т.п. Начальный механизм этих действий рефлексивен. Прикосновение предмета к ладошке вызывает рефлективное хватательное движение, и пальцы ребенка сгибаются в кулачок, более или менее удачно захватывая при этом предмет. После нескольких случайных движений происходит сгибание руки в локте, и захваченный предмет перемещается по направлению к голове. Если же при этом рука с предметом попадают в рот, то на какое-то время происходит замирание всех других движений. Прикосновение к губам или языку вызывает более важный для жизни сосательный рефлекс и соответствующий доминирующий очаг возбуждения в коре головного мозга, тормозящий все другие. Но если сигналов последующего поступления пищи в пищевод и желудок не будет, то этот очаг возбуждения несколько ослабевает, иррадиирует (перемещается по коре головного мозга). В результате с предметом начинаются манипуляции, происходит его исследование, совершенствуются двигательные возможности ребенка. В бесконечных повторениях путем проб и ошибок дифференцируются отдельные движения, включаются в целевые комбинации, складываются в действия. Получаемые при этом ощущения пальцев, губ, языка, мышц составляют чувственный опыт, постепенно перерабатываемый в представления о предмете и о действиях с ним. А что надо-то? Несколько слов о требованиях к предметам такого рода. По форме и размерам они должны быть соразмерны кисти детской руки. Их поверхность должна быть достаточно теплоинерционной, не скользкой. Предметы должны быть достаточно большими, чтобы исключалось заглатывание при попадании в рот, и достаточно маленькими и легкими, чтобы можно было ими манипулировать с небольшим напряжением. Они непременно должны быть совершенно безвредными при обсасывании, ударе и не разбиваться при падении. Они должны быть твердыми и эластичными одновременно. Некоторые предметы должны издавать негромкие звуки, желательно чистых тонов. Большинству этих требований соответствуют детские резиновые кольца и небольшие резиновые или пластиковые игрушки, зачастую озвученные (пищалки). Приобретая для ребенка такие игрушки-тренажеры, не следует увлекаться экстравагантностью форм, яркостью расцветок и фирменными аксессуарами. Надо помнить, что ребенок непременно будет подолгу их сосать и покусывать. Лучше покупать игрушки отечественного производства, изготовленные на государственных предприятиях, где больше контроля за качеством и технологией изготовления. Осторожно следует выбирать звучащие игрушки, так как воздействие иной погремушки, шумящей над нежным ухом ребенка, по своей силе сопоставимо с отбойным молотком или ревом пожарной сирены. Очень желательно, чтобы звучащие игрушки были настроены по камертону. Приобретаемые игрушки должны составить комплект, позволяющий ребенку переходить от простейших манипуляций к более сложным, расширять поле его внимания и способы действий, обогащать цветовые восприятия, восприятия формы, объема, размеров, переходить от ощупывания и обсасывания предметов к их разглядыванию, соотносить опыт тактильных и зрительных ощущений, наращивать сложность и силу действий. Уверенное манипулирование с предметом — необходимое условие, ступень физического, умственного развития, предпосылка будущего игрового общения. Увы! К сожалению, следует отметить, что выпускаемые промышленностью игрушки удовлетворяют, скорее, запросы взрослых, чем потребности детей. Практически нет игрушек, которые бы понуждали ребенка в началах взаимодействия с другим человеком, тем более ребенком. Множество игрушек малофункционально. Они разрешают лишь весьма ограниченный круг действий (характерные примеры: юла, пирамидка, кегли, кукла в парадном не снимающемся платье и т.д.). Игрушки порою бывают явно несоизмеримы с ребенком, подавляют его инициативу своим гигантизмом (пример: игрушечный медвежонок больше малыша). Эта область прикладной педагогики еще ждет своих настоящих исследователей. Пора на кухню? Особую роль в детском развитии играют реальные предметы человеческого жилища и особенно инструменты человеческой деятельности. Их игрушечные варианты сплошь и рядом искажают характер необходимых действий, формируют неправильные навыки, которые потом приходится преодолевать. По глубокому смыслу игрушка должна обеспечить необходимые подводящие упражнения, предшествующие освоению основных, и облегчающие это усвоение. На деле же игрушечные вещи нередко требуют совершенно иных и более сложных движений, более высокой их координации. (Попробуйте сами сервировать кукольный столик крошечными приборами или надеть крошечное пальто на такую же куколку. А ведь мышцы и мозг ребенка дифференцированы неизмеримо меньше по сравнению с вашими.) Многие родители отмечают, что их дети предпочитают натуральные вещи игрушкам, хотя порою с трудом могут с ними справляться. И дети поступают по-своему мудро, познавая истинные свойства предметов и необходимые действия с ними, минуя стадию промежуточных подготовительных действий с копирующими их игрушками. Однако «взрослые» предметы приспособлены к силе взрослого, его росту, его сноровке. Поэтому идеальным вариантом являются реально функционирующие вещи и приборы, уменьшенные в размерах (облегченный, но стальной молоток с рукояткой по руке ребенка, небольшие кастрюльки и сковородки для приготовления пищи на настоящей плите). Они позволяют познавать истинный мир движений, действий, целей, способов действий и следствий. Но они же опасные! В каждом реальном предмете заложен опыт тысяч поколений. Реальный предмет, инструмент, изделие молчаливо, но настойчиво вырабатывают оптимальные варианты общения с ними, заставляя открывать свои свойства и возможности и закреплять достигнутое успехом. Однако, допуская ребенка к реальным предметам, необходимо познакомить его с их реальными свойствами, о которых ребенок может не догадываться: табурет опрокидывается, утюг жжется, игла колется и т.п. Подбирая игрушки для ребенка, надо понимать, что в манипуляциях с ними ребенок должен не только обучаться опыту реально существующего, исторически сложившегося мира, но и одновременно учиться отрицать этот опыт, искать свои собственные варианты, находить новые решения. А мне надо! В этом плане весьма эффективны условно-функциональные игрушки и предметы, мало изученные в теории и совершенно не освоенные промышленностью. Суть их в том, что по одному-двум элементам, присущим реальному предмету, детское воображение способно достроить, дофантазировать сам предмет. Классические примеры: осколки посуды естественнее вписываются в детскую игру, чем кукольная посуда; самолетом из двух планок крестом играть интереснее, чем точной моделью настоящего самолета. Условный характер свойств и назначений снимает жесткость функций, предписываемых игрушкой-образом (копией). Дайте ребенку прекрасно сшитого, симпатичного и пушистого зайчика. Он будет играть с ним столько, сколько можно играть с зайчиком. Дайте ему кусочек меха, и вы высвободите гораздо больше фантазии ребенка. Этот мех может быть собакой, тигром, мышкой, подушкой и вообще никому не известным существом с никому не известным характером. В известном мультфильме мама, увидевшая, как дочка «поит» из блюдца варежку-собачку, приносит ей настоящего щенка. Зрители, конечно, понимают, что щенок лучше варежки. Однако в радостном финале замаскирована совершенно неравноценная замена безграничных высот детской фантазии реально возможными ситуациями общения с животным, скрыта фактическая подмена человеческого интеллекта интеллектом животного. К игрушкам такого рода прежде всего относятся все «великие ценности», подбираемые детьми на улицах и свалках, вымениваемые и выпрашиваемые всеми доступными способами, и встречающие, как правило, негативное отношение взрослых. Но опыт взрослых не самый лучший критерий потребностей ребенка. Прежде чем решительно сказать: «Выкинь немедленно эту дрянь!», следует попытаться посмотреть на нее глазами ребенка, то есть глазами фантазера, художника, творца и хотя бы расспросить ребенка, что он в ней увидел, для каких таких подвигов ему так необходима «эта штуковина». Это значит отнестись к ней, как к условной игрушке, которую конечно же следует помыть-почистить, загнуть-обрезать вместе с ребенком. Именно такого рода игрушки, манипуляции и игры с ними обучают великому умению увидеть новое в знакомом, необычное в привычном, умению творчески мыслить и действовать. Так сам или не сам? Если мир вещей и предметов ребенок может открывать для себя сам (ведь кастрюли, табуретки, веники и все прочие вещи просто сами на него натыкаются!), не значит ли это, что родителям и впрямь дозволительно исключить из поля своего педагогического внимания эту сферу информации? Или наоборот: сегодня подложить скалку, завтра сковородку, а на выходной — молоток и гвозди? Не все ли равно ему, чем заниматься? А мы люди умные, что-нибудь подсунем более или менее походящее, не шумное и не опасное. Вспомним, однако, что это только с нашей позиции ребенок «чем-то занимается». На самом же деле он открывает мир. Причем не по нашему плану, а по каким-то своим внутренним потребностям, по малоизвестной и не всегда понятной нам, взрослым, интуиции и логике. Хотите добрый совет? Разделите свое жилище по вертикали на условные «детские этажи». Самый нижний этаж — это полные владения ползунка. Обследуйте все, что по всей квартире там у вас внизу упрятано, забыто, заткнуто про запас, и уберите то, что может быть опасным для ребенка. Промойте и пропылесосьте все уголки и щели. Положите и то, что считаете полезным для его развития. И пусть он там хозяйничает как хочет и сколько хочет! А вы потихоньку готовьте второй этаж — владения «ходунка». Полученный опыт самостоятельного поведения ребенка на этих «собственных этажах» логически подготовит малыша к безопасному и самостоятельному, разумному поведению на третьем этаже — этаже всего вещно-предметного мира, этаже культуры и цивилизации. 3. Младенец в мире знаков и сигналов Как все же быстро пролетел бесконечно сложный и прелестный первый месяц жизни вашего малыша — трудный и прекрасный миг вашей совместной жизни! Это он, ваш первенец, дал вам право называться теперь отцом, матерью, полной семьей. Это он внес поправки в ваши смутные ожидания прелестей общения с собственным ребенком; попутно проявил все скрытые ранее напряжения в ваших отношениях и дополнительно, напористо вплел в них свои собственные потребности, желания, выстроил собственные отношения к вам и незаметненько, шаг за шагом, по-своему перестроил отношения между вами. Не произнеся при этом ни единого словечка! Каким же образом это все произошло? Какими средствами пользовался малыш? Чем его снабдила природа для воздействия на нас, взрослых? Что может еще возникнуть у него на этой самой природной базе? Предобщение Если общение рассматривать как процесс взаимовлияний и взаимодействий, то его зачатки просматриваются уже у созревающего плода. Вот беременная мать приняла неудобную для плода позу. Дите возмущенно толкается, давая матери сигнал о своем неудобстве. Сигнал принят и понят — позу приходится менять. Сегодня, скажем, мать мало побыла на свежем воздухе — малыш снова толкается, добывая себе дополнительный кислород из организма матери, напоминая ей одновременно о плохо выполненной обязанности. Известно, что и сами малыши, еще до рождения, явно реагируют на изменения сердечного ритма у матери (ее испуг, радость, тревога) и на эмоциональную окраску ее голоса. Но это все еще предобщение; «Это присказка, не сказка. Сказка будет впереди». Как яйца курицу учат Сразу после родов новорожденный на всю мощь использует природный арсенал привлечения к себе внимания окружающих. Его громкий и жалобный плач, гримасы несчастного и обиженного существа, беспомощные жесты четко рассчитаны матушкой-природой на нарушение внутреннего психологического комфорта буквально всех окружающих. (Включая домашних животных — собак, кошек, канареек!) Хочешь успокоиться сам — займись ребенком! И мы всячески занимаемся им до тех пор, пока он не почувствует себя комфортно. Это своеобразный страховой полис природы от бесчувственных, невнимательных или бестолковых взрослых. Страховка от родительской нерадивости. Однако, кроме крика, гримасы плача и размахивания ручонками, он еще что-то пыхтит, сопит, чмокает, куда-то поворачивает взгляд, делает еще массу умилительных или подозрительных действий, далеко не всегда понятного значения. Ничего! Со временем разберетесь! Ребенок выдает вам всю природную гамму сигналов, на какую способен. Но только он пока не знает, что именно и для каких случаев используется в той культуре, в которой он родился, к которой принадлежат эти бестолковые взрослые. А «бестолковы» они потому, что их восприятия детерминированы (предопределены) общепринятой в данном социуме системой знаков общения, опытом их собственной жизни в данной культуре. Допустим для примера, что ребенок окажется способным сигнализировать родителям о своих затруднениях с помощью запахов или электромагнитных полей. Эти сигналы просто не будут восприняты окружающими. И уж конечно не смогут закрепиться в опыте ребенка в качестве таковых, потому что их не воспринимаете вы. Из всего демонстрируемого младенцем разнообразия знаков, звуков, интонаций, поз и жестов взрослые сколько-нибудь значимо реагируют прежде всего на те, которые сами могут улавливать и оценивать в качестве знаков собственной культуры, несущих понятную информацию. Как мы только что сказали, уже от рождения малыши имеют довольно богатый комплекс средств воздействий на окружающих, побуждающих и направляющих их активность. В этот комплекс в простейших формах входит и часть тех средств общения, которые обычно используются взрослыми: изменение тональности голоса, ритма и громкости звуков, отдельные мимические комплексы, зачатки жестикуляции. Поначалу именно с их помощью ребенок выражает свое состояние, сопровождая их случайными мимическими, тембровыми и жестовыми вариациями. Мир общения взрослых строится на доверии к слову, фразе, речи. Такой обмен информацией опирается на хорошо сформированную так называемую «вторую сигнальную систему» коры головного мозга, где сигналом является звуковое сообщение — слово. Младенец же ни сказать ничего не способен, ни уловить смысл обращенных к нему слов. Для этого ему еще долго придется доращивать соответствующие структуры мозга, мышцы и нервные волокна гортани, языка, мягкого нёба, упражняться в образовании и артикуляции звуков вообще и звуков родного языка в частности. Рефлексивно улавливая и закрепляя в опыте общения какой-либо элемент, ребенок ищет средства, усиливающие его действенность, делающие его выразительнее, понятнее для окружающих, т.е. эффективнее. Этому способствует также произвольное и непроизвольное рефлективное отражение взрослым улавливаемого состояния ребенка в общепринятых знаках общения, тревоги, удовольствия, неудовольствия и т.п. Мимическое выражение взрослым своей реакции на «сообщение» малыша опять-таки рефлексивно связывается им со своим собственным состоянием и постепенно становится воспринимаемым знаком общения. Навстречу протянутым к нему вашим рукам ребенок сгруппировался и затаил дыхание. Это сигнал — «я готов к контакту». Через некоторое время уже он протягивает к вам свои ручонки, и вы точно расшифровываете его сигнал «Возьми меня!». Теперь этот знак общения вы точно расшифровываете оба. Плач мгновенно утихает, когда ребеночек оказывается у вашей теплой шеи, груди, или когда вы начинаете нежно поглаживать его своими теплыми руками. Это он обучает вас контактам по типу «кожа к коже». Вы их усваиваете и разнообразите до бесконечности. С кем поведешься... Отсюда непосредственно вытекает тройственная педагогическая задача: рассмотреть и уловить в случайной мимике, жестикуляции, издаваемых ребенком звуках все сходное с общепринятыми знаками; через свои ответные реакции и дублирование мимики и жестов помочь ребенку глубже связать внешние знаки с соответствующим внутренним состоянием; дифференцировать постепенно оттенки состояний с помощью соответствующих оттенков и вариаций в знаковых средствах. Учитывая, что опыт ребенка еще только-только формируется, мимика взрослого должна быть предельно выразительной, тональность голоса и характер речи — очень узнаваемыми, жестикуляция — четко определенной. При постоянном, достаточно интенсивном и качественном общении со значимым для него человеком ребенок осваивает «азбуку» довербального (доречевого) общения, как правило, успешно. Нам только кажется, что наш прелестный младенец (то есть малыш до года) больше всего нуждается в уходе. Он больше всего нуждается в общении. Причем в качественном общении. Я с тобою не вожусь... В конце первого месяца жизни младенец довольно четко отвечает на появление значимого человека улыбкой и может уже иначе реагировать на появление других лиц. В последующие месяцы ребенок учится различать нескольких «своих» от всех других, «чужих». Иногда он устанавливает со своими довольно дифференцированные «отношения». В шесть-семь месяцев ребенок становится способным на тончайшие дифференцировки отношений окружающих к нему самому по едва заметным признакам: выражению глаз, тембру голоса, специфике жеста и т.п. Улавливая отношение к себе, он очень избирательно строит свое ответное поведение от полного доверия до полного отказа от контакта, выражения страха и даже гнева. Диапазон понимаемых и используемых знаков общения постоянно расширяется, впитывая в себя различные варианты использования дистанции, вариации контактов типа «кожа к коже», игровые и юмористические интонации, простейшие знаки игрового общения и взаимодействия. При этом в информационном плане неуклонно возрастает роль звуковых сигналов, предшественников полноценной речи, а в эмоциональном плане — роль тактильных контактов. Мама — лучше! Для первоначального периода усвоения знаков общения ребенком важно, чтобы участником общения был один и тот же взрослый (мать или другой заменяющий ее человек, т.е. значимый взрослый), чтобы его мимика, голос, жесты и позы были максимально узнаваемы и привычны. Но с того времени, как с этим значимым взрослым отношения установились и основные знаки общения закрепились, появляется насущная необходимость в расширении сферы общения, включении в регулярное общение других лиц. Постепенно расширяющиеся сфера внимания и опыт ребенка позволяют ему улавливать отношения между другими людьми. По мере этого все значимее для воспитания становится общая атмосфера и качество семейных отношений. А меня он не любит? Общение с ребенком и общение членов семьи между собою являются внешними стимулами его развития и влияют на него в качественном и количественном отношениях. Общительность ребенка и избирательность его отношений к разным людям являются нормой развития. Поэтому не следует особенно переживать, если ребенок отказывается от контактов с кем-либо из окружающих или строит их не так, как желательно взрослым. Причина этого, скорее, не в нем, а именно в этих взрослых. Что же касается проявления устойчивой тенденции к пассивности общения, отказу от него, то это должно быть сигналом тревоги. Такое поведение ненормально. В подобных ситуациях требуется настойчивое побуждение к общению. С таким ребенком следует больше и эмоциональнее разговаривать, больше его ласкать, тормошить, гладить, играть его ручками и ножками, пока не появится в ответ комплекс оживления и прежде всего улыбка и гуление. Любите меня! Подобные задержки развития чаще всего связаны с недостатком внимания и любви к ребенку (эмоциональной депривацией). Признаки задержки быстро проходят, как только ребенок начинает регулярно получать «положенную» ему индивидуальную «норму» внимания, ласки, контактов и понимания. Эмоциональная депривация может иногда вызвать и полярно противоположное поведение обойденного лаской ребенка — форме казалось бы беспричинных капризов, даже неврозов, стойкого непослушания, грубости или возврата на более низкие ступени развития. (К примеру, возвращается вдруг ночной энурез, или ребенок-ходунок предпочитает передвигаться почему-то снова на четвереньках.) Стабильно проявляемые внимание к ребенку, знаки любви и расположения к нему снимают с него отрицательные эмоции, повышают самооценку, снижают тревожность, и поведение ребенка, соответственно, меняется в сторону взросления. Отношения взрослого и ребенка в плане их психологической и социальной напряженности односторонне облегчены в пользу малыша. Это означает, что взрослый обязан понимать состояние ребенка и соотносить с ним свое поведение, а ребенок может этого и не делать. Такое положение правомерно лишь до тех пор, пока ребенок способен только к упрощенным для него отношениям на уровне понимания его потребностей и неспособен к взаимопониманию, к рефлексии (отзывчивости) на состояние партнера по общению. «Только так из человечка выйдет Человек!» Способности к пониманию состояния другого человека и к соотношению своего поведения с этими потребностями проявляются примерно с возраста шести месяцев, но закрепляются лишь под воздействием взрослых. Такие способности для психологов являются признаком успешного завершения периода первичной социализации личности ребенка. Для педагогов это означает возможность и необходимость формирования у ребенка внимания к состоянию и настроениям близких людей, умений находить и выделять признаки состояний, умения и желания учитывать их в своем поведении и даже влиять на настроения окружающих в доступных формах (вспомните: «мама устала, пожалей маму...»). Тем самым отношения «взрослый—ребенок» начинают строиться как более равноправные, более требовательные к ребенку, следовательно — более развивающие его. В связи с появлением у ребенка в возрасте шести-семи месяцев названных социальных возможностей (и потребностей) психологи определили этот возрастной рубеж как время первоначальной социализации. Однако в философском и педагогическом понимании границы первичной социализации должны быть отодвинуты еще на несколько месяцев, в течение которых ребенок должен освоить два других важнейших показателя первоначально необходимого развития — начала речи и прямохождение. Но об этом в следующий раз. 4. Зачем штаны надевать, или Человечек на пороге Человечества — Ну, почему при папе с мамой можно бегать по дому голышом, а при дяде с тетей нельзя? И зачем штаны на улице, если и без них жарко? Можно, конечно, и без штанишек, без трусиков, совсем голышом. В случае, если: — никто не видит; — возле речки, где все малыши такие же; — тебе всего-то годик-полтора, а то и меньше; — ...; — если ты еще не понимаешь, что ты голый! Накапливание и исполнение такого рода ограничений и самоограничений когда-то потихоньку, век за веком превращали наших диких и полудиких предков в Homo Sapiens. Теперь вашему ребенку предстоит сделать этот же шаг освоения норм и правил (условностей) поведения, чтобы из человеческого детеныша превратиться в личность. Только сделать это он должен весьма быстро, опираясь на помощь окружающих его взрослых. Каким же арсеналом необходимых для этого средств и методов вооружает нынешних родителей опыт семейной педагогики, исподволь наследуемый ими еще во времена собственного детства? «Что нравно, то и славно!» Поволжское присловье Внушение. Способность внушать и усваивать внушаемое является генетически передаваемым способом передачи-усвоения опыта целесообразного поведения, необходимого для выживания вида. Суть внушения — передача информации и ее усвоение адресатом без осмысления, т.е. некритически, на абсолютном доверии. Эффективность внушения ребенку каких-либо норм, правил и оценок поведения взрослыми зависит от его собственной внушаемости, от обаяния и авторитета взрослого, степени доверия и зависимости ребенка от взрослых, от убедительности словесных формулировок. Приемы и способы прямого и косвенного внушения мы усваиваем от окружающих и из собственного опыта. Прямое внушение состоит в сообщении нравственного предписания, без его объяснения, с прямым использованием собственных эмоций и обращением к чувствам ребенка: «Так вести себя стыдно!», «Молодец!», «Не трусь!», «Это грех!» и т.д. Внушение может предписывать способ поведения, подсказывать самооценку: «Ну, ты-то уж конечно не напугаешься!» Косвенное внушение включается в информацию в скрытом виде, часто бессознательно, а то и вопреки прямым намерениям. «Понравился кобыле ременный кнут...» Поговорка Внушение может носить и негативный характер. Что намеревается внушить мать, ругающая своего сына бездельником, безруким, эгоистом? Что надо быть заботливым, умелым, внимательным. Но независимо от своих намерений она фактически внушает низкую самооценку, помогает своему родному дитятке осознать себя неумелым и ленивым человеком. Или, к примеру, мать из самых лучших побуждений предупреждает дочку-подростка: «Смотри в подоле не принеси!» Это распространенная ошибка не только народной педагогики. Не так уж и редко педагоги-профессионалы, пусть более мягко выражающие эту же мысль, внушают, что они уверены именно в негативных качествах девочки и передают ей свои скрытые ожидания. В результате все они косвенно подготавливают для девочки вероятность такого поведения в кризисной ситуации. По крайней мере сосредотачивают ее внимание на существовании такой возможности. И наоборот: внушение ребенку уверенности в себе, в своих лучших качествах, в высокой оценке его окружающими, в высоких ожиданиях окружающих к нему — вот что отличает высокое педагогическое мастерство. Причем лучше всего, если все это выражается не в словах, а в интонациях гордости за ребенка, в мимике, в фактическом доверии. При этих условиях внушение становится весьма сильнодействующим инструментом нравственного воспитания. «Важнейшими нравственными понятиями являются добро, долг, справедливость, совесть, честь, счастье». Педагогическая энциклопедия Требование и послушание. Еще одним способом передачи-присвоения опыта нравственного поведения без его осмысления является требование взрослых и послушное исполнение его ребенком. Нравственные предписания при этом предъявляются в самом различном виде. Это может быть «табу», т.е. абсолютный запрет, смысл которого может быть давно забыт («Нельзя громко говорить рядом с покойником»). Своеобразными являются требования, содержащиеся в обычаях («Присядем перед дорогой»). Нравственное предписание может принять форму прямого поучения («Молчи, если говорят старшие»). Требования и сопутствующее им послушание позволяют ребенку быстро усваивать рациональный опыт отдельных лиц и целых сообществ — национальных, религиозных и иных. При этом формируется особый стиль зависимого поведения личности — конформизм, т.е. стремление не выделяться, быть как все. Одно из наиболее универсальных и, пожалуй, наиболее продуктивных требований примерно так и формулируется нами: «Веди себя, как все!», «Не хуже других!». Некритичное послушание и конформизм, сослужив ребенку хорошую службу на ранних этапах его развития, позже могут сами сдерживать это развитие, препятствовать проявлению собственной позиции и активности, ослаблять творческий потенциал личности. Педагогический парадокс состоит в том, чтобы наряду с опытом послушного поведения обеспечить ребенку умение осмысливать требования, воспринимать их критически, уметь построить независимое поведение, искать и находить собственные решения. Как говорят психологи, действовать в ситуации по собственному сценарию. «Нравоучение — всякое честное поучение, наставление к добру». В.Даль. Толковый словарь Формирование нравственных понятий и суждений. Постепенно, с нарастанием возможностей ребенка его среда общения расширяется, формы контактов становятся разнообразнее. На определенной стадии развития отношений ребенка с окружающими накопленного им запаса некритически усвоенного опыта становится уже недостаточно для требующейся более тонкой регуляции поведения. В усложняющихся нравственных ситуациях приходится одновременно учитывать массу факторов и их оттенков. Опыт, годный для одной ситуации, малопригоден для чуть изменившейся. В старой немецкой сказке мать поучает сына: «Встретишь людей, что-то несущих, поклонись и вежливо скажи им: «Здравствуйте, добрые люди! Таскать вам, не перетаскать!» По сказочному сюжету, сын в точности следует материнскому наказу. Он очень вежливо, как мать и наказывала, обращается с такими словами к участникам... похоронной процессии и искренне не может понять, за что же его после этого побили. Необходимую регуляцию форм и способов поведения, приспособление старого опыта к новым условиям обеспечивают нравственные понятия и суждения. Формирование понятий и тем более привитие ребенку навыка рассуждений и умозаключений по поводу нравственного явления или поступка — дело длительное и непростое. Начинается оно с родительских объяснений, почему можно и почему нельзя; какое поведение, почему и в каких условиях считается хорошим, не очень хорошим, нехорошим и совсем плохим. С учетом возрастных и индивидуальных особенностей ребенка такие сентенции терпеливо повторяются родителями великое множество раз. При этом каждый раз делать это целесообразнее с опорой на то, что слышал ребенок ранее («Ты же помнишь, как...», «А как мы с тобой тогда договорились?», «Ну-ка, вспомни»). Постепенно ребенок усваивает довольно сложные образцы родительских рассуждений. Теперь его можно и нужно самого включить в рассуждение («Давай вместе подумаем...», «А что бы ты сказал по этому поводу?). Постепенно чуткие родители улавливают рождающуюся у ребенка способность чувствовать и учитывать нравственно значимые факторы своего и чужого поведения, давать нравственные оценки и корректировать в соответствии с ними свое поведение. По мере их развития родители переводят ребенка с управления при помощи внешних требований на управление, опирающееся преимущественно на освоенные им нравственные ориентиры и на собственные умозаключения. Такой способ управления более тонко ориентирует поведение, формирует способности самостоятельно разбираться в ситуации, а главное — самому управлять своим поведением. Опытные родители знают, что в нравственном развитии ребенка неизбежны временные остановки и даже отступления. Даже очень желающий управлять своим поведением ребенок не в состоянии делать это долго. К тому же у него всегда есть риск ошибки. Поэтому, доверяя во многом ребенку, родители постоянно наблюдают за ним и при необходимости поддерживают его тем арсеналом средств, которым они пользовались раньше: внушением, требованием, совместным рассуждением. «Ум и нрав слитно образуют дух». В.Даль. Толковый словарь Беседы по ситуации. Cмысл этого метода отражен в его названии. Метод опирается на конкретный характер мышления ребенка и в то же время способствует развитию способностей к обобщениям. Для глубокого усвоения информации ребенком надо, чтобы он был психологически к этому подготовлен. Подвернувшийся случай, возникшая ситуация естественным образом захватывают внимание ребенка, рождают потребность в новых знаниях, в объяснении. В то же время они являются хорошим поводом для выдачи родителями оценочных суждений, заключений, рекомендаций. В силу своей неопытности любой ребенок поставляет родителям такие ситуации чаще, чем это им хочется, вызывая их естественное раздражение. От родителей действительно требуется великое терпение либо мудрость, позволяющие многократно, терпеливо, в разных вариациях повторять почти одно и то же, но непременно по-новому. Иначе ребенок начинает переключать свое внимание на что угодно, как только услышит уже знакомую сентенцию. Основными условиями эффективности нравственной беседы по ситуации является организация и удержание внимания ребенка, качество беседы, привлечение чувств ребенка, авторитет взрослого, доверительность отношений и понимание возможностей ребенка. «...И спросила кроха: — Что такое хорошо? и что такое плохо?» В.Маяковский Использование художественных образов. В устном народном творчестве — пословицах, преданиях, сказках, частушках, детских прибаутках и песенках — в своеобразной форме, в прямом и скрытом виде отражен моральный опыт всех предшествующих поколений. Положительные и отрицательные герои, добро и зло, насмешка и сочувствие, повод порадоваться и погрустить, осудить и похвалить — все это богатство ситуаций издавна используется для изначального нравственного воспитания. Народной педагогикой отработано достаточно много конкретных приемов такого воспитания. Среди них такие, как осуждение «плохого» персонажа («Уходи, медведь, не пугай Машеньку»), сопоставление ребенка с «хорошим» действующим лицом (замена имени в песенке, а то и сказке на имя ребенка). В семьях нередко используются более сложные операции с героями («Это коза-дереза набезобразничала, а не дочка»; «Ты ведь сегодня немного был Бармалеем, правда?»). Художественный образ хорош своей ненавязчивостью, эмоциональной окраской, возможностью косвенного воздействия. Что-то в этом образе и поведении персонажа сразу распознается ребенком, переживается и комментируется, а что-то требует беседы со взрослыми и разъяснения. Семье следует всячески позаботиться, чтобы мир ребенка был наполнен сказочными и литературными персонажами, чтобы они жили в разговорах со взрослыми, в детских играх, ждали его у телевизора, в домашней библиотеке, в театре. Все это позволяет ребенку в необыкновенном богатстве вариантов проиграть, прожить в этом искусственном мире все те главные нравственные ситуации и роли, с которыми ему предстоит встретиться в мире реальных детей и взрослых. С ростом ребенка этот мир должен тоже расти и усложняться. На смену прибауткам, детским песенкам и простым стишкам должны прийти сказочные персонажи, герои мировой детской литературы. На этом уровне они будут воспитывать детей сами, без вмешательства взрослых. Если к литературным героям доверие родителей установилось давно, то с киногероями, персонажами телевизионных передач родителям предстоит выяснять отношения непрерывно. Динамичные, звучные, красочные боевики, фильмы ужасов, так привлекающие детей, подростков и юношей, явно требуют совместных просмотров и обсуждений в семье. В то же время так желанное родительскому сердцу полное исключение знакомства с такого рода фильмами и героями чревато довольно большими неприятностями для детей. Они рискуют остаться вне той субкультуры, в которой живут их сверстники, оказаться своего рода ее изгоями, отверженными. Выход из этой ситуации состоит в раннем привитии хорошего вкуса к любым проявлениям искусства и неприятия вашим ребенком пошлого, жестокого, бесчеловечного.