Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Дошкольное образование»Содержание №1/2006

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Продолжение. Начало см. № 24/2005

Самоценность детства

К 100-летию со дня рождения А.В. Запорожца

В 2005 году исполнилось сто лет со дня рождения отечественного психолога А.В. Запорожца (1905—1981). Ученик Л.С. Выготского, Александр Владимирович Запорожец развил и обогатил теорию психологии детей дошкольного возраста. Его трудами в 1960 г. в нашей стране впервые был создан специальный научно-исследовательский институт, деятельность которого была посвящена изучению дошкольного детства, — НИИ Дошкольного воспитания. Под знаком столетия со дня рождения А.В. Запорожца — замечательного ученого и человека — российское дошкольное образование входит в 2006 год.
Психолого-педагогическое сообщество отметило это событие Международной конференцией «Наука о детстве и современное образование», посвященной столетию А.В. Запорожца, и выходом в свет книги «А.В. Запорожец — человек и мыслитель. Воспоминания соратников, учеников и друзей» (составитель Л.А. Парамонова).
Мы посвящаем этому событию серию материалов на страницах своей газеты.
Ученики и соратники Александра Владимировича вспоминают своего учителя и дают оценку его вкладу в науку и практику дошкольного образования.

Елена Кравцова, доктор психологических наук, профессор, директор Института психологии им. Л.С. Выготского РГГУ:

«Самое гениальное открытие А.В. Запорожца, до сих пор до конца не осмысленное, — это теория предвосхищающих функций эмоций».

Александр Владимирович и в личной своей жизни, и в научной деятельности был необыкновенно разносторонен и многомерен. Сегодня, в его отсутствие, это позволяет самым разным его последователям делать из его высказываний диаметрально противоположные выводы. Я — не исключение, и у меня есть собственное понимание идей Александра Владимировича.

Для меня Александр Владимирович Запорожец прежде всего человек, который, кроме научной компетентности и таланта, обладал непревзойденным личностным обаянием. Во всем, что происходило на «фронте» дошкольного воспитания, Запорожец всегда принимал некое «целостное участие».

Быть может, благодаря способности к такому целостному участию Запорожец мог позволить себе тезис, который и сегодня для некоторых ушей звучит «кощунственно»: «Сама по себе психология никому не нужна! Она должна искать выход в практику».

Александр Владимирович был первым ученым-психологом, который наладил взаимосвязь психологии и педагогики в нашей стране. Благодаря его усилиям слово «психолог» перестало быть ругательным. Педагогика утратила свою монополию на право выстраивать процесс воспитания исключительно по собственному представлению об истине: у практической деятельности появилось психолого-педагогическое основание.

Именно в этом я усматриваю прямое указание на то, что А.В. Запорожец — типичный представитель культурно-исторической психологической школы.

Часто проскакивает утверждение, что Запорожец, как ученик Льва Семеновича Выготского, был «типичным представителем культурно-исторической деятельностной школы». «Культурно-историческая» и «культурно-историческая деятельностная школа» — это две разные вещи. Хотя бы потому, что сам Выготский к деятельностной школе не принадлежал. Деятельностная школа в психологии оформилась позднее, под руководством А.Н. Леонтьева.

Для Запорожца, в отличие от представителей деятельностной школы, фундаментальным основанием развития человека были эмоции. Самая интересная работа Александра Владимировича, по оценке
Л.С. Выготского, была связана с психологией эмоций.

Но поистине гениальное открытие Запорожца, до сих пор до конца не осмысленное, — это теория предвосхищающих функций эмоций. Что такое «предвосхищающая эмоция»? Это эмоция, адресованная воображаемой ситуации, ситуации, существующей в «параллельной» реальности. Именно через предвосхищающие эмоции в дошкольном возрасте достигается единство аффекта и интеллекта.

Установка на развитие воображения и на достижение единства аффекта и интеллекта — вот основные положения, на которых только и может выстраиваться стратегия подготовки старших дошкольников к школе. Только реализуя эти психологические принципы, мы на практике сможем действовать в согласии со спецификой дошкольного возраста.

А для молодых людей — и психологов, и педагогов, которые сегодня плохо знают работы А.В. Запорожца, я расскажу вот что. Запорожец считался одним из крупнейших специалистов по восприятию. Настолько интересным и перспективным, что американцы во времена холодной войны планировали его украсть и, как повествует легенда, трижды предпринимали эти попытки. К нашему счастью, они сорвались. Поэтому сегодня мы можем гордиться тем обстоятельством, что Александр Владимирович всю свою жизнь трудился на родине. И для нас он не только специалист по восприятию, но психолог, для которого ребенок представлял прежде всего неделимую целостность.

Геннадий Кравцов, доктор психологических наук, профессор Института психологии им. Л.С. Выготского:

«Запорожец очень живо и объемно видел ребенка».

Александр Владимирович Запорожец для меня совершенно загадочная фигура. Он оставил нам не так много своих работ: все они уместились в двух томиках. Тем не менее он создал школу, настоящую научную школу. У него были ученики и последователи…

Хотя Сократ, например, вообще не оставил после себя никаких работ, а вошел в историю как величайший мудрец и мыслитель. Александру Владимировичу тоже была свойственна эта черта — мудрость. Это признавали все, кто его знал: и умнейший
Д.Б. Эльконин, и фантастически талантливый А.Р. Лурия, и блестящий А.Н. Леонтьев. Все они не стеснялись спрашивать у Запорожца совета, все бесконечно его уважали.

Кем же все-таки был А.Запорожец — «леонтьевцем» или «выготчанином»? Этот вопрос волновал меня с юности. Однажды я увязался за Еленой Евгеньевной Кравцовой, которая шла на встречу с Александром Владимировичем. Она была его аспиранткой, и у нее было законное право беседовать с мэтром. У меня официально такого права не было, но я все-таки «выторговал» себе полтора часа времени и давай морочить Запорожцу голову — рассказывать, в чем я с Леонтьевым не согласен. Он слушал, курил, пыхтел — целая пепельница окурков за время разговора образовалась — и говорит: «Ну, Гена, ты меня во многом убедил. Только Леша — он ведь такой фантазер! Я его очень люблю… А вообще-то у нас, у хохлов, присказка есть: “Нашему бы теляти да волка съисти!”»

Эту присказку я по сей день вспоминаю. Как только начну положения А.Н. Леонтьева оспаривать, сразу «телятей» себя чувствую… Но вопрос «Кем же все-таки был Запорожец — выготчанином или леонтьевцем?» остался.

Культурно-исторический подход и деятельностный подход в психологии существенно различаются между собой. Я бы сказал, радикально различаются. Отказать Запорожцу в том, что он был матерый «деятельностник», невозможно. Именно с его подачи П.Я. Гальперин занялся ориентировочной деятельностью. Диссертация Гальперина была посвящена развитию мышления детей в практической деятельности. А вдохновителем и руководителем всего этого был Запорожец.

Но почему-то Александр Владимирович в моем сознании не умещается целиком в рамках деятельностного подхода. Я долго пытался понять, почему, и понял: Запорожец очень живо и объемно видел ребенка. Я знал блестящих теоретиков и замечательных исследователей. Таким, к примеру, был Леонид Венгер. Но почувствовать ребенка так, как это умел Запорожец, ему было не дано.

Вот один пример. Тогда молодая еще Истомина писала под руководством Запорожца диссертацию о развитии речи ребенка дошкольного и младшего школьного возраста. В ходе исследования дети должны были составлять рассказы по картинкам. Результаты исследований получились прямо-таки катастрофичными: не умеют наши дети разговаривать! Им показывают картинку и говорят: «Опиши, что на ней нарисовано!» А они картинку описать не в состоянии, связной речью не владеют. Александр Владимирович все это выслушал и усомнился: что-то, говорит, здесь не так. В чем-то мы здесь не правы. Походил, подумал и говорит: «Когда взрослый просит ребенка картинку описать, для ребенка это никакого смысла не имеет. Что рассказывать-то, если взрослый и так все видит? Давай по-другому сделаем. Игру затеем: пусть взрослый картинки не видит. Только с помощью ребенка он может узнать, что на ней нарисовано. Тогда, — говорит, — для ребенка появится смысл картинку описывать!»

Но ведь чтобы до этого додуматься, надо увидеть ребенка изнутри, надо с ним отождествиться, на его позицию встать.

С этой точки зрения он конечно же был выготчанином. Для него деятельность была предметом исследования, но не разрасталась в тотальный объяснительный принцип. Потрясающая интуиция, специфическое умение видеть детей и понимать их выводили Запорожца на позиции культурно-исторической психологии.

Продолжение следует

Рейтинг@Mail.ru