Давным-давно, еще в Каменном веке, жил да был
один человек. Был он человек первобытный, жил в
пещере и носил очень мало одежд. Ни читать, ни
писать он не умел — да и не хотелось ему ни
читать, ни писать, — и, покуда он был сыт, он был
счастлив. Звали его Тегумай Бопсулай, а это
значит: Человек-ноги-которого-никогда-не-спешат,
но мы, милый мальчик, будем называть его просто
Тегумай, чтобы было короче. У него была жена, и
звали ее Тешумай Тевиндро, а это значит:
Женщина-которая-задает-слишком-много-вопросов,
но мы, милый мальчик, будем звать ее просто
Тешумай, чтобы было короче. И была у него
маленькая дочка, которую звали Таффамай
Металлумай, а это значит:
Девочка-которую-нужно-хорошенько-отшлепать-за-то-что-она-такая-шалунья,
но я буду называть ее просто Таффи. Тегумай
Бопсулай очень любил ее, и мама очень любила ее, и
они шлепали ее гораздо реже, чем нужно, и все трое
были довольны и счастливы.
Как только Таффи научилась ходить, она стала
бегать повсюду за своим отцом Тегумаем, и, бывало,
они оба до той поры не вернутся в пещеру, покуда
им не захочется есть. И тогда Тешумай Тевиндро
говорила:
— Где это вы пропадали и так ужасно
испачкались? Право же, мой Тегумай, ты ничуть не
лучше моей Таффи!
А теперь, милый мальчик, слушай меня, и слушай
внимательно!
Как-то раз
Тегумай пошел по болоту, в котором водились
бобры, и вышел к реке Вагай, чтобы своим острым
копьем набить к обеду карпов. Таффи пошла вместе
с ним. Копье у него было деревянное, с
наконечником из акульих зубов. И только что он
принялся за охоту, копье сломалось пополам:
слишком уж сильно он ткнул его в дно реки. Что
было делать? Идти домой — далеко (завтрак они,
конечно, захватили с собой в мешочке), а запасного
копья у Тегумая не было. Запасное копье он забыл
захватить.
— Рыба так и кишит, — сказал он, — а на починку
копья у меня уйдет целый день.
— У тебя же есть другое копье! — сказала Таффи.
— Такое большое и черное. Хочешь я сбегаю в
пещеру и попрошу его у мамы?
— Куда тебе бежать в такую даль! — сказал
Тегумай. — Это не под силу твоим пухленьким
ножкам. Да и дорога опасна: еще утонешь в Бобровом
болоте. Попробуем как-нибудь справиться с нашей
бедой на месте.
Он сел на землю, взял кожаный ремонтный мешочек,
где у него были сложены оленьи жилы, длинные
полоски кожи, кусочек смолы, кусочек мягкого
пчелиного воску, и принялся чинить свое копье.
Таффи тоже уселась невдалеке от него, спустила
ноги в воду, подперла ручкой подбородок и
думала-думала изо всех своих сил. Потом она
сказала отцу:
— По-моему, это зверски досадно, что мы с тобой
не умеем писать. Написали бы записку домой, чтоб
нам прислали другое копье!
— Таффи, — сказал Тегумай, — сколько раз
напоминал я тебе, чтобы ты не говорила грубых
слов! «Зверски» — это нехорошее слово. Но было бы
и вправду недурно, раз уж ты заговорила об этом,
если бы мы могли написать твоей маме записку.
А в это время по берегу реки шел незнакомый
человек. Он не понял ни слова из того, что сказал
Тегумай, потому что был из дальнего племени
Тевара. Он стоял на берегу и улыбался, глядя на
Таффи, потому что у него у самого была дома
маленькая дочь. Тегумай вытащил из мешочка моток
оленьих жил и принялся чинить свое копье.
— Поди сюда, — сказала Таффи, обращаясь к
Незнакомцу. — Знаешь ли ты, где живет моя мама?
Незнакомец ответил: «Гм», потому что он был, как
ты знаешь, теварец.
— Глупый! — сказала Таффи и топнула ножкой,
потому что увидела, что по реке плывет целая стая
больших карпов, как раз тогда, когда отец не может
запустить в них копьем.
— Не приставай к старшим, — сказал Тегумай не
оглядываясь; он был так занят починкой копья, что
даже не взглянул на Незнакомца.
— Я не пристаю, — ответила Таффи. — Я только
хочу, чтобы он сделал то, что мне хочется. А он не
понимает.
— Тогда не надоедай мне, — сказал Тегумай и,
забрав в рот концы оленьих жил, принялся
вытягивать их что было силы.
А Незнакомец (он был самый настоящий теварец)
уселся на траву, и Таффи стала показывать ему, что
делает отец.
Незнакомец подумал: «Это очень удивительный
ребенок. Она топает на меня ногой и строит мне
рожи. Она, должно быть, дочь этого знаменитого
вождя, который так важен, что даже не обращает на
меня никакого внимания».
Поэтому он улыбнулся еще любезнее.
— Так вот, — сказала Таффи. — Я хочу, чтобы ты
пошел к моей маме (потому что у тебя ноги длиннее
моих и ты не свалишься в Бобровое болото) и
попросил бы, чтобы тебе дали другое копье. Черное.
Оно висит у нас над очагом.
Незнакомец (а он был теварец) подумал: «Это
очень, очень удивительная девочка. Она машет
руками и кричит на меня, но я не понимаю ни слова.
И я очень боюсь, что, если я не выполню ее
приказаний, этот величавый вождь,
Человек-который-поворачивается-спиной-к-своим-гостям,
разозлится». Он встал, содрал с березы большой
плоский кусок коры и подал его Таффи. Этим он
хотел показать, что душа у него белая, как
береста, и что он никому не желает зла. Но Таффи
поняла его по-своему.
— О, — сказала она, — понимаю! Ты хочешь узнать,
где живет моя мама. Конечно, я не умею писать, но я
могу нарисовать картинку всегда, когда под рукой
есть что-нибудь острое, чтобы можно было
нацарапать ее. Дай-ка мне на минутку акулий зуб из
твоего ожерелья.
Незнакомец (а он был теварец) ничего не ответил.
Поэтому Таффи протянула руку и дернула к себе
ожерелье, висевшее у Незнакомца на шее. Ожерелье
было из бусин, зерен и акульих зубов.
Незнакомец (а он был теварец) подумал: «Это
очень, очень, очень удивительный ребенок.
У меня на ожерелье заколдованные акульи зубы, и
мне всегда говорили, что тот, кто дотронется до
них без моего разрешения, немедленно распухнет
или лопнет. Но этот ребенок не распух и не лопнул.
А тот величавый вождь, который не обратил на меня
никакого внимания, видно, не боится, что девочке
угрожает беда. Лучше я буду вести себя с ними еще
любезнее».
Поэтому он дал Таффи свой акулий зуб, и она
тотчас же легла на живот и стала болтать ногами в
воздухе, совсем как иные дети в настоящее время,
когда они ложатся в комнате на пол, чтобы
нарисовать ту или другую картинку. Она сказала:
— Сейчас я нарисую
тебе несколько красивых картинок! Можешь глядеть
у меня из-за плеча. Только не толкай меня под руку.
Сначала я нарисую, как папа ловит рыбу. Он вышел у
меня не очень похож, но мама узнает, потому что я
нарисовала, что копье у него сломалось.
А теперь я нарисую другое копье, то, которое ему
нужно, — черное. У меня вышло, будто оно ударило
папу в спину, но это потому, что твой акулий зуб
соскользнул, да и кусок бересты маловат.
Вот копье, которое ты должен принести. А вот это
я. Я стою и посылаю тебя за копьем. Волосы у меня
не торчат во все стороны, как я нарисовала, но так
рисовать легче.
Теперь я нарисую тебя. Я думаю, что на самом деле
ты очень красивый, но не могу же я сделать тебя на
картинке красавцем, поэтому, пожалуйста, не
сердись на меня. Ты не сердишься?
Незнакомец (а он был теварец) улыбнулся. Он
подумал: «Должно быть, где-то сейчас происходит
большое сражение, этот необыкновенный ребенок,
который взял у меня заколдованный акулий зуб и не
распух и не лопнул, велит мне позвать все племя
великого вождя к нему на помощь. Он великий вождь,
иначе он не сидел бы ко мне спиной».
— Гляди, — сказала Таффи, очень старательно
чертя на коре свой рисунок. — Теперь я нарисовала
тебя. Я помещу то копье, которое нужно папе, у тебя
в руке, чтобы ты не забыл принести его. Теперь я
покажу тебе, где живет моя мама. Иди, пока не
дойдешь до двух деревьев (вот эти деревья), потом
поднимись на гору (вот эта гора), и ты выйдешь на
Бобровое болото, оно полным-полно бобрами. Я не
умею рисовать бобров целиком, но я нарисовала их
головки. Ведь только их головки ты и увидишь,
когда пойдешь по болоту. Но смотри не оступись.
Как кончится болото, тут сразу и будет наша
пещера. На самом деле она не такая большая, как
горка, но я не умею рисовать очень маленькие вещи.
Вот моя мама. Она вышла из пещеры. Она красивая.
Она красивее всех мам, какие только есть на земле,
но она не обидится, что я нарисовала ее такой
некрасивой. Теперь, на случай если ты забудешь, я
нарисовала снаружи то копье, которое нужно папе.
На самом деле оно внутри, но ты покажи картинку
маме, и мама даст тебе это копье. Я нарисовала, как
она подняла руки, потому что я знаю, что она будет
рада видеть тебя... Красивая картинка, не правда
ли? Ты хорошо понял, или мне объяснить еще раз?
Незнакомец (а он был теварец) поглядел на
картинку и очень часто закивал головой. Он сказал
себе: «Если я не приведу племя этого великого
вождя ему на помощь, его убьют враги, которые
подкрадываются с копьями со всех сторон. Теперь я
понимаю, почему великий вождь притворился, что не
обращает на меня внимания. Он боится, что враги
притаились в кустах и что они увидят, как он дает
мне поручения. Поэтому он отвернулся и
предоставил мудрому и удивительному ребенку
нарисовать эту страшную картинку, чтоб я понял, в
какую беду он попал. Я пойду и приведу ему на
выручку все его племя».
Он даже не спросил у Таффи дорогу, но кинулся
как ветер в кусты, держа в руке бересту, а Таффи
уселась на берегу очень довольная.
— Что это ты делала, Таффи? — спросил Тегумай.
Он починил копье и теперь осторожно помахивал
им вправо и влево.
— Это мой секрет, милый папочка, — ответила
Таффи.— Если ты не станешь расспрашивать меня, ты
скоро узнаешь, в чем дело, и это тебя очень удивит.
Ты не можешь себе представить, какой это будет
сюрприз для тебя! Обещай мне, что ты будешь рад.
— Ладно, — сказал Тегумай и принялся ловить
рыбу.
Незнакомец (знаешь ли ты, что он был теварец?)
все бежал и бежал с картинкой в руках и пробежал
несколько миль, и вдруг совершенно случайно
наткнулся на Тешумай Тевиндро. Она стояла у входа
в пещеру и судачила с доисторическими дамами,
которые пришли к ней в гости на доисторический
завтрак.
Таффи была очень похожа на Тешумай, особенно
глазами и верхней частью лица, поэтому
Незнакомец — самый настоящий теварец — вежливо
улыбнулся и вручил Тешумай бересту. Он так быстро
бежал по болоту, что запыхался, а ноги у него были
исцарапаны колючим терновником, но он все еще
хотел быть любезным.
Как только Тешумай взглянула на картинку, она
завизжала и кинулась на Незнакомца. Другие
доисторические дамы разом повалили его наземь, и
все шестеро уселись на него рядком, а Тешумай
принялась вырывать у него из головы целые пучки
волос.
— Все очень понятно и просто, — сказала она. —
Этот незнакомый мужчина проткнул моего Тегумая
копьями и так напугал Таффи, что волосы у нее
встали дыбом. Но этого ему было мало, и он принес
мне страшную картинку, чтобы похвастать своими
злодействами. Глядите, — и она показала картинку
всем доисторическим дамам, терпеливо сидевшим на
Незнакомце,— вот мой Тегумай, у него сломана
рука. Вот копье, которое воткнуто ему в спину, а
вот человек, который собирается бросить в
Тегумая копье, а вот другой человек, бросающий в
него копье из пещеры.
А вот здесь целая шайка злодеев (Таффи нарисовала
бобров, но они были больше похожи на людей)
подкрадывается сзади к Тегумаю... Все это ужасно,
ужасно!
— Ужасно! — согласились доисторические дамы и
вымазали Незнакомцу всю голову грязью (что очень
удивило его) и забили в боевой барабан.
И на стук барабана пришли все вожди
тегумайского племени, со всеми своими гетманами,
доломанами, негусами. За ними шагали пророки,
ведуны, жрецы, шаманы, бонзы — и все они в один
голос решили: отрубить Незнакомцу голову, но
пусть он раньше поведет их к реке и покажет, куда
он спрятал несчастную Таффи.
Между тем Незнакомец (хоть он и был теварец)
очень сильно рассердился на дам. Они набили ему
волосы комьями грязи, они проволокли его по
острым камням, шестеро из них долго сидели на нем;
они колотили его и молотили его так, что он еле
дышал, и, хотя их язык был неизвестен ему,
нетрудно было догадаться, что они ругают его
самыми злыми ругательствами. И все же он не
сказал ни единого слова, а когда собралось
тегумайское племя, он повел этих людей к реке
Вагай, и там они увидели Таффи. Она сидела и плела
из маргариток венок, а ее отец Тегумай целился
копьем, которое ему уже удалось починить, в
проплывавшего мелкого карпа.
— Быстро же ты воротился! — воскликнула Таффи.
— Но почему ты привел с собой столько народу?
Папочка, вот мой сюрприз. Не правда ли, ты удивлен?
— Очень, — сказал Тегумай. — Но вся моя
сегодняшняя охота пропала. Почему, почему,
объясни мне, пожалуйста, сбежалось сюда все наше
славное племя?
И действительно,
все племя было здесь. Впереди выступала Тешумай
Тевиндро со всеми своими соседками. Они крепко
вцепились в Незнакомца, волосы которого были
густо измазаны грязью (хотя он и был теварец). За
ними шел главный вождь со своим заместителем,
потом министры и помощники вождя (вооруженные до
верхних зубов), гетманы, сотники, негусы, воеводы
со своими тыловыми отрядами (тоже вооруженные до
зубов). А за ними бежало все племя, испуская такие
ужасные вопли, которые разогнали всю рыбу в реке
на двадцать километров — не меньше.
Это очень рассердило Тегумая, и он покрыл
прибежавших людей самой отборной доисторической
бранью.
Тут Тешумай Тевиндро подбежала к Таффи и давай
целовать ее, обнимать и ласкать. Но главный вождь
тегумайского племени схватил Тегумая за перья,
торчавшие у него в волосах, и стал трясти его с
бешеной яростью.
— Говори! Говори! Говори! — закричало все
тегумайское племя.
— Что за чепуха! — сказал Тегумай. — Оставьте
мои перья в покое. Почему это так: стоит только
человеку сломать на охоте копье, как вот уж на
него набрасывается все его племя и начинает
дубасить его! И кто дал вам право соваться в чужие
дела?
— А ты так-таки и не принес папиного черного
копья! — сказала Таффи. — И что это вы делаете с
милым моим Незнакомцем?
То два человека, то три, а то и целый десяток
подбегали к Незнакомцу и били его, так что у того
в конце концов глаза вылезли на лоб. Он не мог
выговорить ни слова и молча указал на Таффи.
— Дорогой мой, а где же злодеи, что проткнули
тебя острыми копьями? — спросила Тешумай.
— Никаких тут не было злодеев! — отвечал
Тегумай. — Единственный, кого я видел сегодня,
вон тот несчастный, которого вы бьете сейчас. Не
сошло ли ты с ума, о тегумайское племя?
— Он принес нам страшную картинку, — ответил
главный вождь. — На картинке ты весь с головы до
пят утыкан стрелами.
Тут заговорила Таффи:
— М... м... м... Сказать по правде... это я дала ему
картинку...
Ей было очень неловко.
— Ты?! — закричало все тегумайское племя. —
Девочка-которую-нужно-хорошенько-отшлепать-за-то-что-она-такая-шалунья?!
Ты?!
— Таффи, милая! Боюсь, нам с тобой сейчас
придется довольно круто... — проговорил Тегумай и
обнял ее, отчего она сразу перестала бояться
врагов.
— Говори! Говори! Говори! — сказал главный
вождь тегумайского племени и запрыгал на одной
ноге.
— Я хотела, чтобы Незнакомец принес сюда папино
копье, вот я и нарисовала копье, — пояснила Таффи.
— Оно одно, но я нарисовала его три раза, чтобы
Незнакомец не позабыл о нем. А если вышло так,
будто оно протыкает папину спину, это все оттого,
что кора очень маленькая и на ней не хватает
места. А те фигурки, которые мама называет
злодеями, это просто мои бобры.
Я нарисовала их потому, что нужно же было
показать Незнакомцу, что он должен пойти по
болоту! И я нарисовала маму у входа в пещеру. Она
стоит и улыбается Незнакомцу, потому что он такой
милый и добрый. А вы... глупее вас нет на всем
свете! Ведь он милый и добрый, зачем же вы
измазали ему голову грязью? Вымойте его сию
минуту!
После этого все очень долго молчали. Никто не
произнес ни слова. Наконец главный вождь
засмеялся. Потом засмеялся Незнакомец (а он был,
как ты знаешь, теварец); потом засмеялся Тегумай,
и так сильно смеялся, что не мог устоять на ногах;
потом засмеялось все тегумайское племя, — оно
смеялось долго и громко.
Потом главный вождь тегумайского племени
прокричал, проговорил и пропел:
— О
Девочка-которую-нужно-хорошенько-отшлепать-за-то-что-ты-такая-шалунья,
ты сделала великое открытие!
— Никакого открытия не хотела я сделать, —
ответила Таффи. — Я просто хотела, чтобы сюда
принесли папино черное копье.
— Все равно! Это — великое открытие, и придет
день, когда люди назовут его умением писать.
Покуда вместо писем мы будем посылать друг другу
картинки, а в картинках — вы сами виде-
ли — не всегда можно разобраться как следует.
Иногда выходит самая дикая путаница. Но придет
время, о дитя тегумайского племени, когда мы
придумаем буквы и научимся при помощи букв
читать и писать, — и тогда у нас уже не будет
ошибок. И пускай доисторические дамы смоют грязь
с головы Незнакомца.
— Вот будет хорошо! — сказала Таффи. — Потому
что теперь вы принесли сюда на берег все копья,
какие только есть у тегумайского племени, но
позабыли принести одно-единственное — черное
копье моего папы!
Тогда главный вождь тегумайского племени
прокричал, проговорил и пропел:
— В следующий раз, когда придет тебе в голову
написать письмо в виде картинки, пошли с этим
письмом человека, который умеет говорить
по-нашему, и тот человек разъяснит все, что ты
хочешь сказать в письме. А не то ты видишь сама,
какие могут выйти неприятности для всего
тегумайского племени, да и Незнакомцу придется
иногда нелегко.
После этого тегумайское племя приняло в свою
среду Незнакомца (хотя он был настоящий теварец).
Племя усыновило его, потому что он оказался
большим джентльменом и не скандалил, когда
доисторические дамы облепляли всю его голову
грязью. Но с того дня и до нынешнего (и, по-моему,
это все из-за Таффи) немного на свете найдется
таких маленьких девочек, которые любят учиться
читать и писать. Больше нравится им рисовать
картинки и тихонько играть где-нибудь неподалеку
от папы — совсем как Таффи.