«К величайшему сожалению, ни родители,
ни воспитатели часто совершенно не понимают
громадного воспитательного значения детской
игры в куклы. «Играть в куклы» — это стало у нас в
обыденной жизни синонимом выражения «заниматься
пустяками»…»
«Игрушечный рынок совершенно не
считается с психологией ребенка. …Давая
неподходящую куклу, рынок может заглушить у
девочки нарождающийся инстинкт материнства…
Разжигая у мальчика инстинкт борьбы, рынок
облекает его наиболее грубую и неприкрытую
форму, находящую свое выражение в военных играх и
игрушках».
«Подобное положение нельзя признать
нормальным. Надо помочь родителям хоть
сколько-нибудь разобраться в вопросе о
подходящей кукле для детей, чтобы не полагаться
всецело на вкусы поставщиков рынка…»
Пожалуй, эти слова покажутся нашим
читателям знакомыми: будто бы они уже встречали
их в статьях современных психологов, в серии
материалов «В мире игры и игрушки».
Но написаны они почти сто лет назад — в
1923 году.
Остается только удивляться, как мало мы
— воспитатели и родители — продвинулись с тех
пор в своих представлениях. Так мало, что
подавляющее большинство идей и начинаний
педагогов начала прошлого века кажутся сейчас не
только актуальными, но и революционными.
Статья К.Корнилова очень интересна — и
по анализируемому материалу, и по высказываемым
идеям. Читается она легко, как художественный
рассказ. Это не значит, что со всеми выводами
автора надо соглашаться.
Но подумать тут есть над чем. Подумать,
обсудить с коллегами и родителями — например, на
одном из заседаний «Родительской гостиной»,
которые сегодня так популярны в детских садах.
«Откуда пришел я, где ты нашла меня?» —
спросил у матери малютка.
Она ответила, полуплача, полусмеясь, прижимая
малютку к груди:
«Ты был спрятан в сердце моем в виде желания,
родной мой.
Ты был в куклах моих детских игр».
Рабиндранат Тагор «Лунный Серп»
Вопрос о том, что представляет собой
детская игра и что влечет ребенка к игре, давно
уже привлекал исключительное внимание
психологов и педагогов. И вполне понятно, почему
это происходило: игра — это первое и, пожалуй,
единственное занятие, составляющее главное
содержание жизни ребенка. Игра для ребенка — это
такое же серьезное занятие, как учение и труд для
взрослого. Вот почему разрешить вопрос об играх
ребенка — значит разрешить основной вопрос
жизни ребенка.
Но в то время как на выяснение вопроса о
происхождении детских игр вообще и значении
детских игрушек в частности было потрачено
немало усилий выдающимися психологами и
педагогами, до последнего времени как-то
недостаточно освещенным и мало
проанализированным является вопрос о детских
куклах и той роли, которую они играют в жизни
детей. А между тем несомненно, что с этими играми
в куклы у девочек стоит в самой тесной связи
вложенный в них природой инстинкт материнства —
инстинкт, имеющий громадное общественное
значение и поэтому заслуживающий как его
подробного изучения, так и соответствующего
культивирования.
Что этот инстинкт действительно
является доминирующим в жизни девочек, это видно
хотя бы уже из одного того, что почти невозможно
себе представить девочку без куклы так же, как
мальчика без ружья, пушки или хлыста. Едва только
выйдя из периода самого раннего детства, только
что научившись владеть своими произвольными
движениями и речью, мы уже видим, девочка
начинает нянчиться со своей куклой, с которой она
не расстается и тогда, когда из ребенка
становится подростком и даже взрослой девушкой,
когда часто на смену последней кукле является
первый ребенок. Девочка, никогда не игравшая в
куклы, — это столь же ненормальное явление, как
замужняя женщина, никогда не имевшая детей.
Эта природная склонность девочек к игре
в куклы, при соответствующем культивировании,
могла бы сделаться прекрасным воспитательным
средством, ибо здесь, в этой игре в куклы, в этом
одевании, раздевании, изготовлении платьев,
нарядах, в мелких разнообразных заботах —
кормлении, хождении в гости, — одним словом, в
этом игрушечном повторении жизни взрослых в
девочках развиваются многие исключительно
ценные моральные качества: опрятность,
аккуратность, настойчивость, терпение, умение
изготовлять одежду, эстетический вкус, любовь к
детям, уважение к чужой личности и т.п. — одним
словом, лучшие черты будущего члена семьи и
общества. Можно с решительностью утверждать, что
школа детских игр в куклы имеет ничуть не меньшее
воспитательное значение для девочек, нежели
школа в собственном смысле слова, особенно в
современной ее постановке. Вот почему наряду с
обучением в школе девочке должно быть всегда
оставлено время и для игры в куклы.
К величайшему сожалению, ни родители, ни
воспитатели часто совершенно не понимают этого
громадного воспитательного значения детской
игры в куклы. «Играть в куклы» — это стало у нас в
обыденной жизни синонимом — заниматься
пустяками, быть неспособной ни к какому
серьезному занятию. Если к игре в куклы относятся
еще терпимо в дошкольном возрасте, то, наоборот,
как только девочка становится подростком и
поступает в школу, ее начинают стыдить тем, что
она все еще «маленькая» и «играет в куклы». Это
обстоятельство, как мы увидим ниже, и является
одной из существенных причин вынужденного
прекращения девочками игры в куклы, хотя
влечение к этой игре сохраняется далеко позже,
иногда до 15–16-летнего возраста.
Это недостаточно внимательное
отношение к кукольной игре сказывается также
отчасти и в том, что мы так мало имеем специальных
научных исследований о детских куклах, особенно
в русской литературе.
Когда зарождается этот инстинкт у детей?
Когда наиболее интенсивно сказывается он? Какие
стадии проходит он в развитии? Какую роль играет
кукла в детской жизни? Каковы черты идеальной
куклы, которую можно было бы рекомендовать детям?
— эти и тому подобные вопросы являются темными
даже и для многих специалистов-педагогов. Нечего
говорить о родителях, которые в этом вопросе
остаются без всякого руководящего начала, и
потому, когда возникает практический вопрос о
том, какую же куклу было бы наиболее рационально
приобрести для ребенка, родителям приходится
обращаться к рынку, который в настоящее время и
является руководителем в деле снабжения детей
игрушками. Конечно, игрушечный рынок при этом
совершенно не считается с психологией ребенка.
Подмечая и учитывая всякий новый факт в науке,
искусстве, технике, общественной жизни, рынок
сейчас же стремится в той или иной форме провести
этот факт в сознание детей, ничуть не заботясь о
том, каковы будут последствия этого влияния: так,
давая неподходящую куклу, рынок может заглушить
у девочки нарождающийся инстинкт материнства,
как, с другой стороны, разжигая у мальчика
инстинкт борьбы, рынок облекает его в наиболее
грубую и неприкрытую форму, находящую свое
выражение в военных играх и игрушках. Рынок
считается со своими выгодами и с психологией
взрослых, а отнюдь не с психологией детей, ибо
взрослые в большинстве случаев выбирают игрушки
детям по своему усмотрению из того, что
предоставляет им рынок.
Подобное положение нельзя, конечно,
признать нормальным, и из этой-то задачи помочь
родителям, хотя сколько-нибудь разобраться в
вопросе о подходящей кукле для детей, чтобы не
полагаться всецело на вкусы поставщиков рынка, и
вытекает задача предпринятого мной исследования
о художественно-психологической кукле, которая
могла бы вполне удовлетворить запросы ребенка.
Под художественно-психологической
куклой я разумею такую куклу, которая может
явиться лишь в результате коллективной работы
психолога-экспериментатора и
специалиста-художника. Задача первого из них —
вскрыть, на основе психологического
эксперимента, те запросы и требования ребенка,
которые он предъявляет к кукле, чтобы она могла
вполне удовлетворить его интересы. Задача
второго — воплотить в жизнь эти вскрытые
психологом черты идеальной куклы. Разрозненная
работа и того и другого не приведет к искомой
цели: исследование психолога без сотрудничества
художника будет иметь лишь теоретический
интерес; поиски художника без руководящих
указаний психолога будут лишь работой наугад,
которая только в исключительных случаях может
увенчаться, и то не всегда, полным успехом. Вот
почему я убежден, что нормальное разрешение
педагогически столь важного вопроса об
идеальной детской кукле может состояться лишь
при самом тесном сотрудничестве психолога и
художника, обоих непосредственно,
заинтересованных в вопросах детской жизни.
Метод, которым я пользовался при
разрешении поставленного вопроса, был анкетный
метод. Мной было взято 13 вопросов из анкетного
листа, выработанного американским психологом
Стэнли Холлом, и предложено ученицам 7-х и 8-х
классов нескольких московских женских гимназий.
Вопросы эти были таковы:
1. Играли ли вы когда-либо в куклы?
2. Находили ли вы в этом особое
удовольствие?
3. Около какого возраста вы начинали и
когда переставали играть в куклы?
4. Играли ли вы чем-либо иным, как куклой,
напр.: кошкой, подушкой, растением, палкой,
булавкой и т.п.? Одевали вы эти предметы или нет?
5. Доставляло ли это вам такое же
удовольствие?
6. Было ли у вас много подруг между
детьми?
7. Предпочитали ли вы играть одни в куклы
или с другими детьми?
8. Предпочитали ли вы старые,
находившиеся в употреблении, или новые куклы?
9. Нравилось ли вам, чтобы кукла была
одета и представляла собой грудного младенца,
девочку или взрослую?
10. Почему вы бросили играть в куклы?
11. Опишите вашу любимую куклу или
какую-либо другую, которая больше всего вам
нравилась.
12. Опишите характер ваших игр с куклами.
13. Любите ли вы сейчас детей?
Ученицы все изучают педагогику, и данная
анкета была поставлена в связи с изучением
характера детских игр. Все ученицы были очень
заинтересованы в результатах анкеты и отнеслись
к ней вполне сознательно. Анкета была анонимной,
ответы ученицами давались дома. Относительно
некоторых вопросов, как, например, установление
возраста, когда впервые девочка начала играть в
куклы, было разрешено обратиться за
соответствующими справками к родителям.
Всего ответов было получено более ста.
Результат исследования был таков.
По первым двум вопросам анкеты: «Играли
ли вы в куклы и доставляло ли это вам особенное
удовольствие?» — 70% учениц отметили
исключительное увлечение игрой в куклы. Вот их
ответы. Одна пишет: «В игре в куклы я находила
очень большое удовольствие.
Я предпочитала эту игру всяким другим играм и
прогулкам. Как я помню себя, еще очень маленькой я
всегда желала иметь лучше куклу, нежели другие
игрушки. Так, например, на Рождестве у нас под
елкой стояли крупные игрушки, в числе которых
красовалась и кукла, довольно порядочной
величины, а также самовар, плита, медвежонок и т.п.
…Почему-то я особенно всегда волновалась, что
кукла может достаться не мне, а другой, хотя это и
было нехорошо по отношению к моим подругам. Уже
гораздо позднее, когда я была в первом или во
втором классе гимназии и еще посещала елки в
«Немецком клубе», где происходит запись на
игрушки, я все-таки, несмотря на то что там бывали
очень хорошие игрушки, как, напр., волшебный
фонарь, разные театры и др., я всегда внутренне
думала о том, чтобы получить куклу. Я это вовсе
теперь не приписываю своей жадности, что можно
было бы подумать со стороны, а просто усиленной
моей любовью к куклам, что, может быть, и
сказалось теперь на моей любви к детям».
Другие также отмечают, что «Игра в куклы
была самой любимой моей игрой и доставляла мне
больше удовольствия, чем все другие игры». «Игра
в куклы доставляла мне несказанное
удовольствие». «Это было мое любимое занятие: я
спешила кончить уроки, чтобы приняться за игру»,
— вот обычный ответ для этой группы. Остальные 30%
девочек хотя и играли в куклы, но особого
удовольствия в этом не находили. «Я играла только
тогда в куклы, когда не представлялось ничего
более интересного». — «В куклы я редко играла
охотно: игра в куклы требовала усидчивости, и я
долго сидеть никак не могла». — «В куклы я
играла мало и особенного удовольствия в этом не
находила, я любила играть с подругами в игры на
воздухе». Несколько человек отметили лишь
временное увлечение игрой в куклы. «Когда мне
покупали новую куклу, то я была очень рада и
играла с ней с большим удовольствием, но это
продолжалось недолго, недели две-три, а потом я
охладевала к ней и, наконец, совершенно
переставала играть; это продолжалось до тех пор,
пока мне покупали другую куклу; эта другая тоже
вначале интересовала меня, но в скором времени и
эту куклу постигала та же участь, как и первую». —
«В куклы я играла недолго, мне скоро стало стыдно
играть в куклы, так как все у нас в доме
занимались наукой». Наконец, останавливают на
себе внимание данные одной ученицы, которая
определенно отмечает, что «никогда в куклы не
играла». До некоторой степени объяснение этому
исключительному факту мы, быть может, найдем в
том, что девочка «с детства подруг никогда не
имела, исключая брата и его товарища, одних со
мной лет. Любимыми играми были: беганье по саду
верхом на палочке, лазанье по деревьям, занятие
гимнастикой, стрельба из лука». Большое
удовольствие доставляла такого рода чисто
мальчишеская проделка: «Летом доставляло
удовольствие загонять кур в провалившийся
погреб, наполненный водой, и потом доставать их
сачком для ловли бабочек. Если мама нас заставала
за таким занятием, то уводила в дом и заставляла
учить наизусть французские стихи». «В гимназии я
также не могу найти себе подруг», — жалуется она,
но с шестого класса у меня есть
преподавательница, с которой я очень дружна и
которую я люблю до аномалии». Так аномалия в
одном случае, мы видим, влечет за собой аномалию и
в другом.
Относительно 3-го вопроса — «Около
какого возраста вы начали и когда перестали
играть в куклы?» — вопроса, который стоит в
тесной связи с 10-м вопросом — «Почему вы
бросили играть в куклы?» — данные анкеты
говорят о том, что играть в куклы начинают в
большинстве случаев около 3-летнего возраста. Но
есть много указаний, что, по словам родителей
девочек, они начали играть в куклы значительно
раньше этого времени — в 2 года и даже в 11/2
года уже таскались с куклой. Своего апогея игра в
куклы достигает в 1–8 лет, и, наконец, окончание
игры в куклы падает у большинства на 12-й год, хотя
нет недостатка в указаниях на то, что игра в куклы
продолжается и значительно позже — до 13, даже 15, а
в двух случаях ученицы 16 лет откровенно
сознаются: первая, что «не бросила играть в куклы
еще и теперь», а вторая, что «хотела бы иметь
большое красивое бэбэ даже и сейчас». При этом
оказывается, что у группы учениц, увлекавшихся
игрой в куклы, длительность периода игры в
куклы значительно больше, нежели у тех, для кого
игра в куклы не была любимым занятием: у первых
этот период охватывает в среднем возраст с 3 до 12
лет, у последних — только с 3 до 9 лет.
Чрезвычайно интересный факт отмечают
некоторые ученицы, что иногда в игре в куклы
наступает перерыв, длящийся иногда несколько
лет: куклы совершенно забрасываются, а затем
вдруг опять неожиданно вспыхивает желание
играть в куклы, что обычно совпадает с 12–13
годами, т.е. переходным периодом к зрелому
возрасту. Вот образчик такого ответа: «Я играла в
куклы, когда еще была совсем маленькой — лет 4-х —
и продолжала приблизительно до 10?л. С этого
возраста я перестала играть в куклы. Но, начиная с
12 лет, я снова принялась за куклы и играла с
увлечением вместе с подругой-ровесницей». Или
вот еще: «Скольких лет начала я играть в куклы —
не помню, но еще не кончила играть и сейчас — в 16
лет. За последнее время, начиная приблизительно
лет с 12, эта игра стала сильно интересовать меня»
и т.п.
Но если этот факт возвратного увлечения
куклой находит свое объяснение в возрастании
материнского инстинкта в переходный к зрелому
возрасту, то, спрашивается, как это согласовать с
тем установленным нами выше фактом, что
прекращение игр в куклы падает на 12-й год жизни
девочек, т.е. как раз на начало переходного
возраста? Разрешение этого факта мы найдем при
анализе ответов учениц на десятый вопрос о
причинах прекращения игры в куклы. Большинство
ответов говорят частью о вынужденном, частью о
произвольном прекращении игр в куклы под
влиянием поступления в школу. «Бросила я играть в
куклы, когда поступила в гимназию, потому что у
меня появились тогда новые интересы и новые
занятия». — «Я потому перестала играть в куклы,
что стала увлекаться китами, а кроме того,
учиться стало труднее и некогда было заниматься
куклой». — «Перестала я играть в куклы из-за того,
что я стала ходить в гимназию и для кукол не
хватало у меня времени. Я часто с завистью
смотрела на них, хотелось поиграть, но нужно было
учить уроки, и кукла забывалась». — «Бросила
куклы потому, что, будучи в гимназии, мне мало
оставалось времени для игры, да и потому, что я
уже охладела как-то к этой игре. Но прекратила я
игру не сразу, а постепенно: сначала стала
раздавать маленьких кукол, а в большие
продолжала играть, а затем отдала и все большие
куклы, но не раз, отдавши куклу, мне все-таки,
несмотря на то что они уже меня не увлекали,
становилось жалко их, и иногда даже поплачу,
чтобы никто меня не видал». Вот обычные ответы
почти для 2/3 давших ответы. Таким
образом, факт поступления в школу, вернее, уже
пребывание в школе, особенно на 3–4-м году,
является частью самопроизвольной причиной
прекращения игры в куклы, так как к этому времени,
т.е. приблизительно к 12 годам, нарастает интерес
к чтению книг, частью же и вынужденной причиной,
так как подготовление уроков не оставляет
времени для игры в куклы, как это отмечали сами
ученицы.
Остальная 1/3 давших ответы
указывает на вынужденное прекращение игры в
куклы под влиянием того, что начинают стыдить
окружающие. «Играть в куклы я бросила после того,
как мама меня пристыдила, сказав: «Стыдно большой
девочке, начавшей учиться, играть в куклы; на
другой же день все куклы были раздарены». — «Я
кончила играть в куклы потому, что когда я
перешла в 6-й класс, времени не было, и надо мной
все смеялись, что я так долго играю в куклы». — «Я
бросила играть в куклы потому, что боялась, как бы
моя подруга не рассказала об этом одному
мальчику, который мне очень нравился, и я боялась,
что он будет надо мной смеяться».
Из рассмотрения этой рубрики ответов мы
видим таким образом, что проявление материнского
инстинкта, находящее столь естественное
обнаружение в играх в куклы у девочек, в
большинстве случаев искусственно обрывается как
раз в начале переходного периода к зрелости, что
едва ли можно признать целесообразным. Все равно
заглушить этот инстинкт таким путем не удастся:
он будет искать для себя иного выхода, и, не
находя его в столь естественном и столь невинном
обнаружении в игре в куклы, этот инстинкт может
получить скрытое и часто самое уродливое
проявление. Вот почему поощрение игры в куклы во
время переходного возраста, т.е. с 11- до
14–15-летнего возраста, у девочек было бы вполне
целесообразно.
К сожалению, только в одном случае из
всех анкетных данных есть указание на то, что
разумная мать, вопреки насмешкам окружающих,
поощряла игру в куклы у своей дочери. «Знакомые
меня дразнили, что я играю в куклы, а с 1-го класса
стало много уроков, и я урывала время кусочками.
Но мама мою игру поощряла, и поэтому я играла до
15-летнего возраста».
Перейдем теперь к рассмотрению ответов
на 4-й и 5-й вопросы анкеты: «Играли ли вы чем-либо
иным, как куклой, напр.: кошкой, подушкой,
растением, палкой, булавкой и т.п.? Одевали ли
вы эти предметы или нет? И доставляло ли это вам
такое же удовольствие?»
Оказывается, что громадное большинство
учениц играло, как куклой, другими предметами.
Здесь прежде всего идут животные: чаще всего
котенок, реже собака, в единичных случаях
упоминается козочка, курица, даже слепни и мухи.
Играть с этими животными дети даже предпочитают
перед игрой в куклы, так как тут имеешь дело с
живым предметом, который напоминает ребенка.
«Игра с котенком мне больше нравилась, чем с
куклой, так как он был живой, следовательно,
пищал, ворчал, царапался и не давался одеваться.
Это все напоминало мне ребенка», — вот обычный
ответ.
«С котенком играть было интереснее, чем
с куклой, так как он более напоминал живое
существо. Но его отчаянный писк и стремление
поскорее вырваться из рук портили все
удовольствие», — пишет вторая. А вот еще один
интересный ответ: «Вместо кукол я играла с курами
и слепнями, которые изображали моих детей. Кур я
иногда кутала в платки и укладывала спать, а мух я
привязывала ниткой за ножку и гуляла с ними, и это
доставляло мне больше удовольствия, нежели игра
с куклами».
Насколько велика в данном случае
фантазия ребенка, способная претворить в куклу
все, что хотя бы имеет отдаленное сходство с ней,
на это указывает следующий ответ одной ученицы:
«Куклу мне часто заменял большой палец моей руки,
на котором я возьму да нарисую физиономию, повяжу
его платочком и укачиваю». А вот еще очень
интересный ответ: «Моей любимой игрой было
превращение моей бабушки и мамы в детей, причем
сами они не подозревали об этом; при гулянии я с
сестрой пропускали бабушку и маму вперед, а сами
шли сзади, изображая их матерей, разговаривали о
своих «детях» и при этом то и дело оправляли на
них платья, тальмы, чем приводили их в
недоумение»...
Почти все, игравшие вместо кукол с
животными, утверждают, что это им доставляло
больше удовольствия, нежели игра с куклами,
причем в большинстве случаев происходило
пеленание и одевание этих животных для большего
отождествления с ребенком.
Реже, нежели животные, но все же довольно
часто кукол заменяют неодушевленные предметы:
чаще всего подушка, затем другие игрушки, напр.,
медвежонок, самодельные куклы из платка или
бумаги, упоминается ножная скамейка, куски
дерева, зонтик. Довольно часто кукол заменяют
растения. И здесь переодевание и укутывание
является необходимой принадлежностью игры с
этими самодельными куклами.
В связи с этой особенностью детей —
изобразить из любого предмета куклу — и
возникает вопрос, нельзя ли совершенно обойтись
без кукол, пусть свою потребность в кукле ребенок
удовлетворяет не куклой фабричного
изготовления, даваемой ему в готовом виде, а
пусть он обходится самодельными куклами.
Сторонники этих самодельных кукол указывают на
то, что изготовление куклы самим ребенком
изощряет его фантазию, а удовольствие все равно
он получает при этом будто бы такое же, как от
игры с готовой куклой.
С этим мнением, однако, нельзя согласиться:
данные анкеты говорят определенно против этого.
Большинство ответов говорят о том, что игра с
неодушевленными предметами, представляющими
собой куклу, доставляет менее удовольствия,
нежели игра с действительной куклой. Что же
касается самодельных кукол, изготовленных
самими детьми из тряпок или бумаги, то, правда, с
этими куклами дети любят очень возиться, но
возиться не потому, что такая кукла, сделанная
неуклюже из какого-нибудь платка, с нарисованной
на нем чернилами физиономией, больше нравится
ребенку, нежели магазинная кукла, у которой есть
изящно сделанные волосы, глаза, нос, рот, руки и
ноги, а потому, что детям очень нравится самый
процесс делания куклы, играть же с такой куклой
ребенок никогда не будет с таким увлечением, как
с изящно изготовленной фабричной куклой.
Недостаток самодельной куклы — это ее
примитивность, недостаточное число нужных для
ребенка комбинаций, которые можно извлечь из
такой куклы, и данные анкеты вполне подтверждают
это. — «Я очень любила делать куклы из разных
тряпок, все это я свертывала, перевязывала и
получала голову и туловище, затем завертывала в
одеяло и рисовала глаза, нос и рот. Но все же я
больше любила настоящую фарфоровую куклу, нежели
тряпичную: она занимала места лишь в тех случаях,
когда настоящая кукла бывала в починке». Вот еще
ответ: «Играла вместо куклы с подушкой; закутаю
ее в платок и баюкаю, воображая, что, это ребенок.
Иногда одевала, иногда нет. Но когда была хорошая
кукла, то я играла всегда с ней, а когда ее
разбила, то удовольствие находила и с подушкой,
хотя значительно меньше». Конечно, если у ребенка
нет настоящей куклы, он будет играть и с
самодельной куклой и, привыкнув к ней, он, может
быть, предпочтет даже ее настоящей кукле, но
попробуйте произвести такого рода эксперимент: в
тот момент, когда ребенок изготовит самодельную
куклу, дайте ему тотчас же наряду с ней куклу
фабричного изготовления, и в подавляющем
большинстве победа будет на стороне этой
последней.
Интересно здесь отметить одну
особенность. Иногда дети предпочитают играть с
другими предметами вместо настоящей куклы
потому, что с ними можно свободней обращаться,
чем с куклой, «можно бить, подбрасывать, не боясь
разбить». Это очень ценное указание относительно
требований, которые предъявляют дети к кукле.
Кукла должна быть настолько прочна, чтобы не
стеснять движений ребенка; кукла, за которой
только и приходится смотреть, чтобы она не
сломалась, не удовлетворит ребенка, и он
предпочтет в таких случаях играть с куклой,
сделанной из подушки или тряпки, лишь бы только
можно было эту куклу «бить, подбрасывать, не
боясь разбить».
По шестому и седьмому вопросам анкеты: «Было
ли у вас много подруг между девочками?» и
«Предпочитали ли вы играть в куклы одни или с
другими детьми?» — результаты таковы: прежде
всего вскрывается тот чрезвычайно интересный
факт, что игре в куклы свойствен по преимуществу
интимный характер. Процесс перевоплощения,
который происходит при игре в куклы, когда
девочка обращается в мать, а кукла в ребенка, —
этот процесс не мирится с наличностью
посторонних свидетелей. Вот почему, несмотря на
то что большинство девочек имело подруг, однако в
куклы по преимуществу любят играть одни, реже с
сестрами, еще реже с очень близкими подругами.
Вот образчики ответов: «Подруг у меня было очень
много, но в куклы играла я одна, а с подругами
предпочитала более подвижные игры». — «Я больше
всего любила играть в куклы со своей сестрой,
потому что могла свободно при ней разговаривать
с куклами, а моих других подруг я стеснялась».
«Игра в куклы доставляла мне удовольствие именно
тем, что в это время я была предоставлена самой
себе, другие же дети часто нарушали всю гармонию:
приходилось вступать в переговоры о том, как
сделать, спорить, настаивать, уступать. Приятнее
всего мне было проводить время с куклами одной».
— «Я играла всегда одна, особенно когда в комнате
никого не было и я могла тихонько разговаривать
со своими куклами». — «Я любила играть всегда
одна, потому что тогда кукла принадлежала
всецело мне и я могла свободно говорить с ней».
Вот еще одно очень интересное показание ученицы,
какое неблагоприятное впечатление при игре в
куклы производит присутствие взрослых людей. «Я
предпочитала скорее играть одна, чем с другими. И
особенно конфузилась взрослых; если кто-нибудь
входил, даже не замечая меня, в ту комнату, где я
играла, моя игра сейчас же прекращалась, и я,
смущенная, отходила от кукол, как будто не играла
в них». Таким образом, игра в куклы — это своего
рода священнодействие, куда допускаются только
избранные.
Следует отметить при этом, что
значительная часть девочек жалуется на то, что
подруг, особенно в раннем детстве, было очень
мало; по-видимому, родители совсем не обращают
внимания на то, чтобы дети в дошкольном возрасте
имели достаточное число сверстников. Еще хорошо,
что у многих были братья и сестры приблизительно
одних лет, иначе часто ребенок обрекается почти
на полное одиночество, которое влечет за собой
массу ненормальностей: излишние капризы,
чрезмерно развитый эгоизм и т.п. Родителям
следовало бы запоминать, что чем менее в детстве
ребенок вращается в кругу своих сверстников, тем
менее он будет приспособлен и к жизни в обществе,
когда сделается большим.
На 8-й вопрос анкеты — «Предпочитали ли
вы старые, находившиеся в употреблении, или новые
куклы?» — ответ категорический: громадное
большинство высказывается за старые куклы.
Мотивируется это в большинстве случаев
привычкой, привязанностью, чувством жалости к
старым куклам. К новым куклам, особенно вначале,
нередко даже возникало враждебное чувство. «Я
любила больше старых кукол, так как они казались
мне такими милыми, родными, между тем как новые,
мне казалось, гордились своей красотой». —
«Когда мне дарили куклу, у меня являлось к ней
враждебное отношение, как к лицу, которое
втерлось в чужую жизнь». Иногда любовь к старым
куклам мотивируется и тем, что «со старыми
куклами можно не стесняться, т.е. таскать во все
стороны, чего с новой куклой делать нельзя». Эта
свобода в обращении с куклой, как мы уже это
отметили и выше, — обязательное условие игры в
куклы. «Я люблю больше старые куклы, с ними
свободней чувствуешь себя; а то, помню, одной
роскошно одетой кукле я долго не могла сказать
“ты”», — пишет одна ученица.
Но не все, однако, отличаются таким
постоянством своих чувств к старым куклам;
иногда возникает при этом борьба чувств между
симпатией к старой и интересом к новой кукле,
причем победа не всегда остается на стороне
старой куклы. Иногда это приводит к известному
компромиссу, и, смотря по характеру
обладательницы, старая кукла у одной
превращается в «бабушку», а у другой в «кухарку»,
новая же возводится в звание «барыни»; иногда же
приходится прибегнуть к маленькой хитрости, как
это делала одна из девочек. Вот что она пишет:
«Новых кукол я не любила. Когда мне дарили новую
куклу, то я думала, что мои старые куклы смотрят
на меня с упреком за то, что я оставила их и играю
с незнакомой девочкой». Хотя иногда, если
подаренная кукла была очень красива, тогда я
укладывала старых кукол спать, а с новой
потихоньку играла в другой комнате». Но таких
«изменниц» все же значительно меньше, нежели
остающихся верными своим старым симпатиям!..
На 9-й вопрос анкеты — «Нравилось ли
вам, чтобы кукла была одета и представляла собой
грудного младенца, девочку или взрослую?» —
ответ был дан такой: 47% девочек указали на то, что
им нравилось, чтобы кукла представляла собой
ребенка, которого можно пеленать, баюкать и т.п., и
это наглядней всего говорит о том, насколько
интенсивно сказывается инстинкт материнства. 20%
высказались за куклу, которая представляет собой
девочку «моих лет», и, наконец, 30% — за куклу
взрослую. Вот обычные ответы на этот вопрос: «Я
любила, чтобы кукла представляла моего ребенка».
— «Я любила только кукол-младенцев и детей. Для
меня кукла была настоящим ребенком». — «Мне
нравилось, чтобы кукла представляла девочку моих
лет или же больше, но никак не меньше». — «Мне
нравилось, чтобы кукла была одета, как взрослая,
потому что мне самой хотелось поскорей быть
большой». Часть девочек указывает при этом, что
им нравились куклы различных возрастов, причем
некоторые (и это представляет исключительный
интерес и ценность) устанавливают некоторую
периодичность в смене своих симпатий к тому или
другому возрасту куклы. Ценно это потому, что у
девочек различных гимназий эти периоды до
известной степени совпадают между собой. «Лет до
12 я любила, чтобы кукла была одета, как взрослая, а
начиная с 12 лет стала одевать кукол, как детей». —
«Куклы мои, когда я была совсем маленькой, были
одеты девочками; когда я стала старше, то одевала
их взрослыми, а в конце стала одевать
младенцами». Может быть, эта схема смены
интересов к куклам различных возрастов даже
является и типичной: возможно, что в начальной
стадии периода игр в куклы, когда еще в ребенке
так интенсивно говорит инстинкт подражания и
когда, как на это мы находим указания в анкете,
девочка стремится обращаться со своей куклой так
же, как обращаются родители с самой девочкой,
может быть, в этом периоде и сказывается
интенсивное желание, чтобы кукла представляла
собой девочку «моих лет». Затем, как мы знаем, у
девочек бывает период, когда так особенно
хочется «поскорее быть большой», и, может быть, в
этом-то и лежит корень желания, чтобы и кукла
представляла собой взрослую барышню. Наконец, в
переходном периоде к зрелому, когда инстинкт
материнства должен сказываться особенно
интенсивно, и зарождается стремление иметь
куклу, представляющую «моего ребенка». Таковы
данные анкеты по этому вопросу.
Перейдем теперь к следующему, очень
интересному вопросу: «Опишите вашу любимую
куклу или какую-либо другую, которая больше всего
вам нравилась». Прежде всего возникает вопрос
о величине куклы. Здесь 60% высказалось за большую
куклу, во всяком случае, не меньшую 11/2–2
четвертей, 40% — за меньший размер. Затем почти
единогласно выставляется требование, чтобы
кукла была художественно-изящна и красива. Это в
достаточной мере говорит уже против того, чтобы
детям покупать куклы безобразные, но бьющие
своей оригинальностью на вкусы взрослых людей.
Относительно окраски волос 57% нравятся
блондинки, 29% — брюнетки и 14% — шатенки.
Все выдвигают требование, которое, конечно,
является основным не только для куклы, но и для
всякой игрушки вообще, — чтобы кукла давала
наибольшее число комбинаций: чтобы были
естественные волосы, чтобы голова, руки и ноги
двигались, чтобы можно было куклу одевать и
раздевать, по возможности купать, шить для нее и
сменять на ней белье, платья, чулки, перчатки,
туфельки, шляпы и т.д. Есть указания на то, что
нравятся куклы, одетые в гимназическую и
институтскую форму. Материал, из которого
сделано большинство любимых кукол, это —
фарфоровая головка и набитое ватой или стружками
тело.
Если мы постараемся все разнообразие
полученных данных свести воедино и попытаемся на
основе их воссоздать образ куклы, который
пленяет девочек, то мы получим приблизительно
следующие характерные черты этой идеальной
куклы: большая, блондинка — «с длинными
вьющимися волосами, которые можно расчесывать»,
— «с красивым цветом лица», — «с большими
голубыми закрывающимися глазами, с длинными
ресницами», — «с небольшим носиком, пухленькими
щечками, с аленьким чуть полуоткрытым ротиком, с
мелкими жемчужными зубками», с подвижной
головой, ручками и ножками, на которых
«обозначены рельефно пальчики», говорящая,
одетая «в светлое платье». Таков образ идеальной
куклы... Не отражаются ли в этом детском идеале,
хотя бы и непроизвольно, особенности славянской
расы, склонной, как и всякая другая раса,
возводить в образец свои специфические
особенности?..
На 12-й вопрос: «Опишите характер ваших
игр с куклами» — мы получаем самую
разнообразную картину кукольной жизни,
охватывающей все стороны жизни и самих
обладательниц. «Играя в куклы, я подражала всему,
что было со мной», — «копировала всю окружающую
меня разнообразную жизнь», — «если накануне я
была в гостях, на завтра моя кукла тоже шла в
гости» — вот обычные ответы на этот вопрос.
Оказывается, жизнь кукол чрезвычайно
разнообразна по своему содержанию: их пеленают и
нянчат, шьют платье, крестят и дают имена, водят в
церковь к причастию; укладывая спать, им поют
песенки и рассказывают сказки; утром их будят,
умывают «понарошку», если куклу нельзя мыть
водой; причесывают, одевают, в праздники — в
лучшее платье; заставляют молиться, поят чаем,
ведут гулять на бульвар или отправляют в детский
сад, читая наставление, чтобы они там не шалили;
наказывают в случае непослушания, причем
тоненьким голосом пищат, чтобы показать, что
кукле больно; в их отсутствие переставляют
мебель и прибирают в комнатах; готовят обед;
переодевают в новое платье; качают на качелях;
водят в зверинец, устроенный из игрушек,
изображающих зверей; возят на стульях,
изображающих экипаж, смотреть военный парад,
устраиваемый мальчиками; водят чаще всего в
гости, реже в театр, на бал или маскарад, иногда в
баню; устраивают изредка свадьбы, путешествуют,
даже на пароходе, который изображает собой
старый стол с повернутыми вверх ножками;
устраивают на Масленицу блины, на Рождество елку,
а на Пасху пекут куличи; довольно часто возят
кукол лечиться к доктору, а изредка их и хоронят;
в исключительных случаях ведут их жизнеописание,
причем почти все, что делали сами, приписывают
кукле. И весь этот хлопотливый круговорот
кукольной жизни сопровождается беспрерывным
детским щебетанием в диалогической форме их
«матерей», причем усиленно стараются картавить,
подражая разговору маленького ребенка.
Если бы мы хотели установить, к чему чаще
всего сводится игра в куклы, то порядок окажется
такой: на первом месте стоит одевание и
раздевание, затем укладывание спать, далее в
убывающем порядке — хождение в гости, шитье,
гуляние, приготовление обеда, постройка домов и
уборка комнат, путешествие, лечение, свадьбы,
похороны, наказания и т.д.
Относительно последнего вопроса анкеты
— «Любите ли вы сейчас детей?» — результаты
таковы: 81% — любит детей, 19% — детей не любят,
причем из числа девочек, любивших играть в
детстве в куклы, в настоящее время 89% любят и
детей, а 11%, хотя и любили игру в куклы, детей
сейчас не любят. Из числа же девочек, не любивших
игры в куклы, в настоящее время любят детей 70%, а
остальные 30% как не любили игры в куклы, так не
любят и детей. Таким образом, любовь к игре в
куклы почти всегда влечет за собой и любовь к
детям, но отсутствие интереса к кукольной игре
только в одном случае из трех влечет за собой
отсутствие и любви к детям.
Но хотя огромное большинство
высказалось за то, что детей любят, однако
следует заметить, что любовь эта с некоторою
оговоркою. Оказывается, что грудных детей любят
только 3%; 7% указывают суммарно, что любят детей до
4–7-летн. возраста, не упоминая о грудных детях;
большинство же определенно говорят, что
маленьких детей не любят; оказывается, 42% любят
детей от 2- до 5-летн. возраста, а 33% — от 3- до 10-летн.
возраста.
Таковы последние данные моей анкеты.
Мы видим, что эти результаты нашего
исследования носят двоякий характер: с одной
стороны, они имеют теоретический интерес,
вскрыть и указать на те формы, в которых
проявляется материнский инстинкт у девочек при
игре в куклы, а с другой стороны, наше
исследование на основе этих теоретических
данных преследует и чисто практическую задачу —
вскрыть характерные черты идеальной детской
куклы, которая могла бы быть рекомендована
родителям и воспитателям для их детей. Однако
нашу работу мы еще не считаем законченной. Для
всякого, серьезно занимающегося психологическим
экспериментом, ясно, что анкетный метод не
является совершенным. Он может быть допущен лишь
в качестве пробного опыта, чтобы вскрыть и
наметить основные черты разрабатываемой
проблемы; он дает лишь грубую схему,
окончательная проверка которой должна быть
сделана лишь систематически поставленным
строгим экспериментом, что и составляет теперь
предмет моих дальнейших занятий в разрешении
поставленной мною цели. Лишь после этого можно
было бы перейти к узкопрактическому
осуществлению своей задачи, к созданию куклы,
которую можно было бы назвать образцовой. И
здесь, как я уже говорил, необходимо участие
специалиста-художника, который бы сумел
воплотить в жизнь те черты этой идеальной куклы,
которые были установлены на основе эксперимента.